Парень вскинул голову:

– Какой покон? Именно по покону эти земли – общинные!

Новгородские мужики уже подошли с веревками к Звенько.Владимир сказал резко:

– Когда сяду в Новгороде, буду лучше знать местныеобычаи. Сейчас же, Звенько, даю тебе серебряную гривну. Заплати засамовольство! А с покалеченным погодим. Будет жив – одна вира, умрет – другая.

Среди дружинников нарастал гул голосов. Владимир средивозгласов удивления уловил и одобрение. Звенько изумленно смотрел в лицомолодого парня, с которым только что дрался:

– Спасибо!.. Спасибо, добрый человек!.. Не знаю, какзвать-величать тебя…

Владимир молча отступил на шаг в сторону. Добрыня как чуял,медленно выдвинулся на своем громадном как гора коне, проговорил голосом густыми могучим, как довольный рев сытого медведя:

– А победил тебя и подал руку… князь новгородскийВладимир, сын Святослава!

За спиной зашумели еще довольнее, ибо челюсти у новгородцевотвисли, грязь скребут с земли. А Звенько как стоял, вытаращив глаза вродеглупого сома, так и рухнул на колени. Новгородцы помялись, нехотя слезли сконей.

Владимир дружески хлопнул Звенько по плечу, отвернулся, какптица взлетел в седло своего коня. Жеребец взыграл, готовый пуститься вскачь.Владимир дал ему сделать два шага, потом рассчитанно повернулся, бросилнебрежно:

– Слушай, Звенько… Селиться тебе все одно негде… Илиесть?

– Нету…

– Хочешь ко мне в дружину?

Звенько, который с мукой в лице смотрел вслед удаляющемусямолодому князю, подбежал, припал к его сапогу:

– Княже!.. Жизнь отдам!.. Кровь всю возьми до капли,люб ты мне!.. Никто со мною так… Други были, но покинули все…

– Вот и ладно, – произнес Владимир спокойно, хотявнутри все прыгало и скакало. – Дайте ему запасного коня. Оружие получишьпотом. Ну, тронулись!

Он пустил коня вперед, не дожидаясь, когда Звенько взберетсяв седло. Спину сверлил тяжелый взгляд, налитый угрюмой злобой. Управительновгородского тиуна Курбата выглядит опасным, надо узнать его имя. Еще не войдяв Новгород, уже нажил себе врага! Да и другие новгородцы чувствуют себяпосрамленными. Это над ними откровенно скалят зубы чужаки, дружинники киевскогокнязя! Словом, нажил одного врага и пятерых недоброжелателей…

Конь пошел галопом, чувствуя неспокойствие всадника.Нарушены новгородские законы, думал Владимир тоскливо. Нарушены права тиуна,галопом поскачут жалобы великому князю. Слава Сварогу, тот уже выступил впоход, догнать непросто. Да, он играет с огнем. Ведь ни Стойгнев, ни Добрыняему не опора. У каждого свои собственные цели. Его хотят использовать толькодля себя. И для Стойгнева, и для Добрыни он только имя, им будут пользоватьсякто как лопатой, кто вместо веника, а кто и заместо скамеечки для ног.

Да, хотят и будут, что он может сделать? Сейчас – ничего.Ему нужны люди, что будут верны именно ему, юному новгородскому князю. Звенькопервый, здесь ему просто повезло. Впрочем, почему повезло? Он сам завоевалсердце и душу этого холопа. Не так просто завоевал, голова до сих пор кружится,а в ушах будто комар звенит! Теперь надо находить и завоевывать умелых изхолопов. У них нет ни земель, ни богатства – это может по крохам давать им он,новгородский князь. Только по крохам, у него самого одни крохи, но они будутсчастливы и тем, будут держаться за него. Только за него, ибо другие их будутненавидеть. И сразу все отнимут, ежели с ним, их защитником, что стрясется…

Ладно, сказал себе сердито. Надо волю в кулак, а сопли ислезы – в тряпочку. У кого нет врагов, тот ничего не стоит! Тот вообще нечеловек.

Копыта стучали грозно, заставляя сердце биться чаще. Дорогабросалась навстречу, исчезала под конским брюхом. Серая стена из неошкуренныхбревен приближалась, темным пятном выступили ворота. Сзади неслась молчаливаядружина, в первых рядах Добрыня и Стойгнев. Позади неумело скакал Звенько наогромном и черном как ночь жеребце, влюбленно и преданно глядя в спину юногокнязя.

Добрыня очень умело, надо отдать должное, сразу по приездевзял ничего не подозревающего посадника в клещи. Для того и гнали коней,объяснил позже он Владимиру, чтобы тот не успел припрятать награбленное. И непродал, а деньги сложил в калиту.

Терем был богат, хотя и не чета киевским, с подвалами сдобром, складами, амбарами, конюшнями, пристройками. Хороша была и зброярня,где оружие висело на стенах, блестело начищенным железом в углах комнат, лежалоцелыми связками на свободных лавках. Мечи особой закалки, что так ценятся взападных странах и вызывают зависть у ромеев, висели так плотно, что касалисьрукоятями. Харалужные шоломы блистали на лавке и на подоконнике, выставленныерядком как на показ или продажу, а кольчуги висят на бревенчатых стенахраспятые, сразу видно все размеры, есть и с нашитыми железными бляшками, есть сдлинными рукавами, есть с воротниками и без, грудами свалены в углах железныенаплечники, нарукавники, поножи, богатырские рукавицы из толстой кожи сжелезными шипами, возле кадки с водой для умывания стоит связка длинных луков,над ними на стене висят широкие пояса из двойного слоя кожи и с нашитымибулатными бляхами.

Владимир тут же поменял свое вшивое снаряжение на добротное,выбрал для Звенько подходящий доспех, кольчугу, одел с головы до ног, вручилему настоящий меч, кованый пояс с кольцами для ножа и баклажки, шолом изнастоящего булата.

Разъяренного боярина всего на трех подводах отправилиобратно в Киев. Добрыня деятельно взялся изучать Новгород и новгородскую землю,окрестные племена, с которыми то дружба, то вражда, а Владимир, к удивлениюДобрыни, но и облегчению, окунулся в непривычный мир, когда можно есть и питьвволю, задирать дворовым девкам подолы, выбирать себе любого коня на посадской,а ныне княжьей конюшне.

Даже в разгар лета северный ветер проедал до костей. Теремпосадника был невелик, стоял на продуваемом со всех сторон месте. Первую ночьВладимир зяб, укрывался на ночь теплыми шкурами. Челядь посмеивалась, князь-детонкокожий, неженка. Не приживется, а то и захворает от здешней сырости дахолода.

Владимир, стиснув зубы, начал приучать себя ходить одетымстоль легко, что даже привыкшие к холоду новгородцы уважительно покачивалиголовой. А сам Владимир выяснил вскоре, что местные больше бахвалятся, чем всамом деле столь уж привычны к холоду.

Звенько как верный пес ходил следом, смотрел влюбленно.Владимир наконец ощутил неудобство:

– Звенько… Ты сам видишь, у меня пока что ни земель, ниденег. Но когда-нибудь ты получишь за свою верность сторицей.

Звенько вспыхнул до корней волос. Редкие веснушки утонули подволной прилившей крови.

– Княже!.. Да разве ж я за деньги? Не все деньгамимеряется. Ты – настоящий князь. От тебя пойдет правда и справедливость по всейземле Русской. А я жизнь готов положить, только бы тебе все удалось.