Когда он ушел, меня начали мучить кошмары. Я надеялась, что меня выпишут в тот же вечер, но у меня поднялась температура, и пришлось остаться в больнице. Я вернулась домой только на следующий день и сказала родным, что почувствовала себя плохо от переутомления и заночевала у подруги. Но дома в кровати я пролежала две недели. Аднан не звонил мне, а я либо спала, либо металась в бреду и не могла узнать, что с ним. У меня не было денег на телефоне, а мой организм пытался приспособиться к жизни с одной почкой. Мои родные думали, что я умираю. Я так и не открыла им причину своей «болезни», боясь, что они возненавидят Аднана или подумают, что я сошла с ума от отчаянного желания быть с ним.

Немного окрепнув, я приехала к нему домой и постучала в стеклянную дверь. Он жил с родителями и четырьмя братьями, и я надеялась, что его близкие не станут подходить к двери. Мне просто хотелось узнать, где человек, ради которого я рисковала жизнью. Почему он не звонит, не навещает, не пытается узнать как у меня дела? Почему он, в конце концов, не пришлет друга или родственника, чтобы официально попросить моей руки?! Такую задержку невозможно было оправдать ничем. Может, он выбирает кольцо, подумала я. Но мы уже давно выбрали кольца. А также имена для нашей собаки, детей и даже внуков, если они появятся. Раньше мне казалось, что мы понимаем друг друга, но теперь я его вообще не понимала. Я была слаба и беспомощна всем сердцем желая, чтобы он заботился обо мне. У меня слезы наворачивались на глаза, но я решила не плакать, пока не узнаю, где он был все это время и почему не приходил ко мне.

Дверь открыла молодая девушка, маленького роста, пухленькая, с круглыми глазами и носиком-кнопкой. У нее была светлая кожа и родинка над верхней губой. Ее волосы были спрятаны под тюрбан, и я не понимала, кто это – домработница или родственница, пришедшая помочь по хозяйству: она была одета по-домашнему и явно была здесь своей. На мне была длинная белая юбка и легкий жакет, потому что я все время мерзла. Она же была одета во все цвета радуги и смотрела на меня так, будто я шпионка или торговка, продающая приправы или сладости.

– Могу я увидеть Аднана? – смущенно спросила я.

– А зачем вам понадобился мой муж? – холодно ответила она.

– Я… э-э-э… Что это значит? Когда?

Это было страшно. Страшнее, чем потерять почку и оказаться в могиле. Я задрожала и оперлась о стену.

– Прошу вас, помедленнее. Мне нужно разобраться. Где Аднан?!

Это был сокрушительный удар. Мне казалось, что он раздавит мое тело и душу, как валун, сорвавшийся с горы. Я была поражена и ничего не понимала. В конце концов я зашаталась и лишилась чувств.

Все произошло на глазах у соседей. Женщина захлопнула дверь, и до меня донеслись крики и ругань. Соседи занесли меня к себе в квартиру, но и там я слышала приглушенные крики: похоже, женщина звонила своим родным и моему Аднану, чтобы прояснить ситуацию. Соседи рассказали мне, что Аднан нашел работу за рубежом, и работодатель заплатил ему за месяц вперед. На эти деньги Аднан сыграл свадьбу со своей дальней родственницей.

Меня одурачили. Никакого работодателя не было: Аднан получил деньги за мою почку и женился на другой. Он был помолвлен с ней с первого курса университета. Его семья не одобряла независимых девушек вроде меня, которые учились и работали вместе с мужчинами. Они бы никогда не позволили ему жениться на мне. Он убедил меня, что его намерения серьезны и в конце концов все у нас будет хорошо. А вместо этого забрал мои деньги и продал мою любовь.

Утром стационарный телефон на мраморном пьедестале зазвонил. Марьям, беременная первым ребенком, взглянула на аппарат с подозрением. Она давно просила мужа, Халифу, установить определитель номера, но он был слишком занят своими исследованиями – он писал в Нью-Йоркском университете диссертацию по архитектуре и городскому планированию на Ближнем Востоке – и отложил дело с телефоном на пару недель. Марьям, разозлившись, сама позвонила в телефонную компанию и попросила подключить услугу, но ей сказали, что это займет несколько дней.

Телефон снова затрезвонил. Это был не Халифа – он бы позвонил на мобильный. Может, это звонила мама из-за границы, или коллега Халифы с работы? Может, это по поводу квартиры, или коммунальных счетов? Или пора забирать одежду из химчистки… Может, даже кто-то из новых знакомых, с которыми она ходила на йогу. Марьям решила взять трубку. Почему во время беременности каждое движение дается с таким трудом?

Это был он. Незнакомец.

– Мне надо с вами поговорить. Пожалуйста. Я не хочу вас пугать, но…

Марьям повесила трубку и глубоко вдохнула, как учили на йоге. Вдохнуть и выдохнуть, медленно, до конца. Через пару дней у нее будет определитель номера, и она больше никогда не услышит этого голоса.

Незнакомец говорил по-английски с таким акцентом, как будто был родом откуда-то с Персидского залива. Она хорошо знала этот акцент. Приглушенный голос звучал сипло и грубо. А может, дело не в голосе, а в характере? У беременной женщины нет сил об этом задумываться. Лучше тихо прекратить весь этот спектакль, без споров, без ругани, без объяснений. Просто повесить трубку.

Она боялась, вдруг это какой-то мошенник, из тех, кто делает деньги на чужих телефонных разговорах? Но ведь это не она ему звонила, а он ей, так что платить должен он. Правда, наверняка есть способы тайно переписать расходы на нее. В мире тысячи технических гениев, которые предпочитают обирать честных людей, вместо того чтобы направить свои таланты на что-то стоящее. Где все простые ранние пташки, работающие от звонка до звонка, и откуда в мире столько хакеров, мошенников и шарлатанов? Куда подевались все, кто мечтал трудиться на благо будущих поколений?

– Мне надо с вами поговорить, – прошептал он. – Вы одна?

Его тон был серьезным, а новости, которые он желал сообщить, судя по всему, срочными. Она немного помедлила и тихо положила трубку.

Что бы он ни сказал, у нее точно поднимется давление, а до предполагаемой даты родов еще несколько недель. Вдруг ей придется выхаживать недоношенного младенца? Она читала, что чем дольше вынашиваешь ребенка, тем крупнее и здоровее он родится.

Она слегка похлопала себя по животу. Голос незнакомца звучал слишком угрожающе. А она боялась не за себя, а за ребенка. Это адреналин, гормон «бей или беги»: если ты сильный – бьешь, если слабый – убегаешь. Марьям почувствовала, что от его встревоженного тона у нее участился пульс и ее охватили дурные предчувствия. Она уже не понимала, чего именно ей опасаться. Иногда эмоциональный стресс сам по себе может вызвать преждевременные роды, а ей еще рано рожать. Халифа придет домой только часа через два, не раньше.

Трудно было поверить, что что-то может случиться с ней дома, в квартире на пятьдесят втором этаже небоскреба в Верхнем Ист-Сайде – фешенебельном районе Нью-Йорка. Они с мужем переехали сюда год назад, вскоре после свадьбы. Их брак был устроен родственниками, но оказался удачным. Впрочем, счастье всегда требует настойчивости. Ведь отношения – это постоянная работа, особенно когда один из партнеров ослаб или опустил руки, а другому остается только память об ушедших счастливых днях.