— Это может осложнить нашу жизнь, — засомневалась Элли. — Акуда нам будут присылать счета?

— Без них мы точно прекрасно обойдемся, — весело ответил я.

— Что тут прекрасного? — удивилась Элли. — Явятся судебныеисполнители и будут тут крутиться. И, кроме того, — добавила она, — совсем безписем плохо. Я хочу получать письма от Греты.

— Только не надо опять про Грету, — попросил я. — И пойдем дальше.

Мы обошли Кингстон-Бишоп. Славный городок, в лавках вежливыепродавцы. Ничего предвещавшего беду мы не приметили. Правда, нашей прислуге этоместо почему-то пришлось не по вкусу, но мы договорились, чтобы их в выходныедни отвозили в ближайший приморский город или в Маркет-Чэдуэлл. Особоговосторга по поводу расположения нашего обиталища они тоже не выражали, но ксамому дому претензий не было. Никто не посмеет утверждать, что в доме водятсяпривидения, объяснил я Элли, потому что дом только что построили.

— Да, — согласилась Элли. — В доме-то все в порядке. Бедапритаилась где-то снаружи. То ли у этого крутого, прикрытого деревьямиповорота, то ли в глухой роще, где меня тогда напугала цыганка.

— В будущем году, — пообещал я, — мы срубим эти деревья ипосадим вместо них рододендроны или какие-нибудь цветы.

Мы продолжали строить планы.

Приехала Грета и осталась у нас на выходные. Она пришла ввосторг от дома, восхищалась нашей мебелью, и картинами, и удачным подборомцветов штор и прочего. Держалась она с большим тактом. А в воскресенье вечеромзаявила, что больше не хочет нас беспокоить, тем более что утром ей все равнонадо на работу.

Элли, сияя от гордости, показывала ей дом. Я видел, как Эллиее любит, и старался вести себя разумно и не досаждать им своей кислойфизиономией. Однако втайне страшно обрадовался отъезду Греты в Лондон, потомучто ее присутствие действовало мне на нервы.

Прожив в новом доме недели две, мы перезнакомились со всемив округе и наконец сподобились внимания самого местного божества. В одинпрекрасный день он явился к нам с визитом. Мы с Элли как раз бурно обсуждали,где лучше проложить цветочный бордюр, когда наш, на мой взгляд, чересчуручтивый дворецкий, выйдя в сад, объявил, что нас ждет в гостиной майор Филпот.

— Сам Господь Бог! — прошептал я Элли. Она спросила, что яимею в виду.

— Местные жители относятся к нему ну просто как кВсевышнему, — объяснил я.

Майор Филпот оказался довольно приятным, но ничем непримечательным человеком лет шестидесяти. У него были седые волосы, редеющие намакушке, и щеточка колючих усов. Костюм его был далеко не нов, что, впрочем,видно, допускали сельские нравы. Он извинился, что пришел один, без жены. У нееслабое здоровье, и она почти не выходит, объяснил майор. Поприветствовав нас,он снова сел и принялся с нами болтать. О вещах вполне обыденных, тем не менеес ним было очень приятно и легко общаться. Он мастерски переходил с одной темына другую, не задавал никаких вопросов, но каким-то образом довольно быстрораспознал, кто чем увлекается. Со мной поговорил про скачки, с Элли обсудил,где лучше разбить сад и какие цветы подойдут к здешней почве. Сообщил, что разадва побывал в Штатах. Выведал у Элли, что она любит ездить верхом, хотя и неочень интересуется скачками. И тут же добавил, что если она собирается держатьлошадей, то по какой-то там дороге, среди сосен, можно выбраться на неплохойучасток для галопа. Затем речь снова зашла о нашем доме и легендах о Цыганскомподворье.

— Так вы знаете, как здесь называют ваше поместье? — спросилон. — И, наверное, все, что про него говорят, тоже вам известно?

— В основном про цыганские проклятия, — ответил я. — Ибольшей частью от миссис Ли.

— О Боже, — простонал майор Филпот. — Бедняжка Эстер! Она,наверное, вам надоела, да?

— Она часом не сумасшедшая? — спросил я.

— Во всяком случае, не такая, какой прикидывается. Ячувствую себя в некотором роде ответственным за нее. Я поселил ее в своемкоттедже, — добавил он. — Совершенно не рассчитывал на ее благодарность. Простомне искренне жаль эту далеко не молодую уже женщину, хотя порой она можетизрядно докучать.

— Своим гаданием?

— Не только. А что, она вам гадала?

— Не знаю, можно ли это назвать гаданием, — ответила Элли. —Скорей она уговаривала нас не переселяться сюда.

— Странно, — удивился майор Филпот, подняв свои кустистыеброви. — Обычно когда она гадает, то предпочитает говорить только хорошее.«Прекрасный незнакомец, звон свадебных колоколов, шестеро детей и куча добра иденег ждет тебя, моя красавица», — вдруг загнусавил он, подражая цыганке. —Когда я был ребенком, цыгане здесь часто раскидывали табор, — принялсярассказывать он. — В ту пору я, наверное, к ним и привязался, хотя, конечно,вороватыми они были и тогда. Но меня всегда к ним тянуло. Если не требовать отних полного подчинения закону, они ведут себя вполне достойно. Немало жаркогопоел я у их костра, пока был школьником. Ко всему прочему наша семья считаласебя обязанной миссис Ли. Она спасла моего брата, вытащила из проруби, когда онтуда провалился.

Я как-то неловко задел рукой хрустальную пепельницу, и она,упав на пол, разлетелась вдребезги.

Я собрал осколки. Майор Филпот помог мне.

— Я так и думала, что миссис Ли совершенно безобидна, —сказала Элли. — Напрасно я ее боялась.

— Боялись? — снова взлетели вверх его брови. — Неужто дошлодаже до этого?

— А чего тут удивляться? — вмешался я. — Миссис Ли ей скорееугрожала, а не просто предупреждала.

— Угрожала? — не мог поверить он.

— Во всяком случае, мне так показалось. И затем в первый жевечер после нашего сюда переезда произошел довольно неприятный инцидент.

И я рассказал ему про камень, пущенный кем-то в окно.

— Боюсь, в наши дни развелось очень много малолетниххулиганов, — заметил он, — хотя в здешних местах их куда меньше, нежели вдругих. Но тем не менее они есть, к моему глубокому сожалению. — Он посмотрелна Элли — Мне очень жаль, что вас напугали. Какое безобразие. Так испортитьлюдям первый вечер в новом доме.

— Я уже забыла об этом, — поспешила заверить его Элли. —Правда, вскоре произошло кое-что еще.

Я и об этом ему рассказал. О том, как однажды утром мы вышлииз дома и наткнулись на пронзенную ножом мертвую птицу, на который был наколоткусок бумаги, где рукой человека, не очень грамотного, было нацарапано:«Убирайтесь отсюдова подобру-поздорову».