Не человек?

Вот я играю,

Пою, пока

Меня слепая

Сметет рука.

Коль в мысли сила,

И жизнь, и свет,

И там могила,

Где мысли нет, —

Так пусть умру я

Или живу —

Счастливой мухой

Себя зову.[28]

О, Элли, Элли!..

В этом мире все происходит совсем не так, как ждешь, —просто поразительно!

Мы переехали в наш дом и жили там, скрывшись отродственников и знакомых, как я надеялся и рассчитывал. Только, конечно, отвсех нам скрыться не удалось. Заокеанская родня не оставляла нас в покое.

Прежде всего эта проклятая мачеха Элли. Она посылала намписьма и телеграммы, умоляя Элли съездить к агентам по продаже недвижимости. Еетак очаровал наш дом, писала она, что она тоже решила купить себе поместье вАнглии, видите ли, месяца два в году она бы с удовольствием проводила в Англии.Следом за очередной телеграммой явилась она сама, и мы вынуждены были возить еепо округе, показывать все дома, которые их ??ладельцы собирались продать. Вконце концов ей приглянулся тот, что был всего в пятнадцати милях от нас. Намтакое соседство было совершенно ни к чему. Одна только мысль о том, что онабудет рядом, уже навевала тоску, но сказать ей об этом мы не могли. Да и чтотолку было говорить? Она бы все равно купила его. Запретить ей приезжать вАнглию мы не могли. Элли, как я понимал, ни за что не пошла бы на ссору.Однако, пока Кора ожидала заключения оценочной комиссии, мы получили ещенесколько телеграмм.

Дядя Фрэнк, по-видимому, влип в какую-то историю, связаннуюс мошенничеством, и, как я понял, ему требовалась немалая сумма, чтобыоткупиться. Мистер Липпинкот и Элли продолжали обмениваться телеграммами. Апотом обнаружились какие-то распри между Стэнфордом Ллойдом и Липпинкотом. Онипоссорились из-за капиталовложений Элли. По своему невежеству и наивности ясчитал, что Америка так далека, что никаких помех нашему покою больше непредвидится. Мне и в голову не приходило, что родственники и деловые партнерыЭлли могут в любую минуту сесть на самолет и уже через сутки вылететь обратно.Сначала этот маневр проделал Стэнфорд Ллойд. А затем — Эндрю Липпинкот.

Элли пришлось тащиться в Лондон, чтобы встретиться с ними. Япока не шибко разбирался в финансовых делах. Но мне казалось, что говорят онина эти темы с какой-то опаской. Речь шла о передаче Элли находившихся в ихраспоряжении ее капиталов, и тут у нас возникло подозрение, что кто-то из них —или оба — намеренно оттягивали этот момент.

В период затишья между их приездами мы с Элли обнаружили«Каприз». До сих пор мы не очень-то хорошо исследовали наши владения (заисключением участка, прилегающего к дому). Теперь же мы принялись ходить потропинкам, проложенным через рощу, смотрели, куда они ведут. Однажды мы шли потропинке, настолько заросшей, что порой ее просто не было видно. Но мы все-такипрошли по ней до конца, и она привела нас к небольшому, белому, похожему нахрам строению, которое Элли назвала «Каприз». Было оно в сравнительно приличномсостоянии, поэтому мы старательно там прибрались, покрасили заново стены,поставили туда стол, несколько стульев, диван, угловой буфет с кое-какойпосудой. Все это доставляло нам удовольствие. Элли предложила расчиститьтропинку, но я сказал, что не стоит, куда интереснее, если, кроме нас, никто небудет знать, где наш «Каприз» находится, Элли согласилась, решив, что так дажеромантичнее.

— Уж Коре-то мы, во всяком случае, ничего не скажем, —заключил я, и Элли не возражала.

Однажды, когда мы возвращались оттуда (это уже после тогокак Кора уехала и мы надеялись, что снова наступит мир и покой), Элли, котораяшла впереди меня, дурашливо пританцовывая, вдруг зацепилась за корень дерева иупала, растянув себе связки.

Пришел доктор Шоу и сказал, что растяжение связок в лодыжкештука малоприятная. Однако пообещал, что через неделю Элли будет ходить. Эллипослала за Гретой. Я не стал возражать. Как следует ухаживать за ней былонекому — не нашлось подходящей женщины, хочу я сказать. Слуги у нас былипорядочные бездельники, да и сама Элли хотела только Грету.

Короче, та сразу явилась. Поистине — для Элли это былподарок судьбы. И для меня тоже, между прочим. Она быстро привела нашехозяйство в полный порядок. Слуги тотчас потребовали расчета, объясняя это тем,что их тяготит безлюдье. Но, по-моему, на самом деле их не устраивало, что сних строже стали спрашивать. Грета дала объявление и почти тотчас наняласупружескую пару. Грета была отличной сиделкой: массировала Элли лодыжку,развлекала ее, доставала ее любимые книги и фрукты — мне бы это и в голову непришло. Они, казалось, просто наслаждались обществом друг друга. Элли была явносчастлива. И Грета не спешила уезжать… Она осталась у нас.

— Ты ведь не будешь возражать, правда, — сказала мне Элли, —если Грета поживет у нас еще немного?

— Конечно нет, — ответил я. — Пусть живет.

— Так удобно, когда она здесь, — добавила Элли. — Знаешь,есть много сугубо женских занятий, которые мужчинам неинтересны. Я чувствуюсебя ужасно одинокой без женского общества.

С каждым днем Грета все больше и больше прибирала к рукамнаше хозяйство, ее тон в разговоре с прислугой становился все болееначальственным. Я делал вид, что меня все это вполне устраивает, но однажды,когда Элли с поднятой кверху ногой лежала в гостиной, а мы с Гретой сидели натеррасе, между нами вдруг вспыхнула ссора. Я не помню точно слов, с которых всеначалось. Грета сказала что-то, что мне не понравилось, я ответил грубостью. Ипошло-поехало…. Грета дала волю своему языку и, не выбирая выражений, выложилавсе, что обо мне думает. Я тоже в долгу не остался, заявив, что она чересчурлюбит командовать, совать нос в чужие дела и слишком злоупотребляетпреданностью Элли, и что этого я ни в коем случае не намерен терпеть. Мызаходились в крике, оскорбляя друг друга, как вдруг на террасу, прыгая на однойноге, явилась Элли и с ужасом на нас уставилась.

— Извини меня, родная. Я очень виноват, — тотчас прекративкрик, сказал я и снова отнес Элли на диван.

— Я и понятия не имела, что тебе так досаждает пребываниеГреты у нас в доме.

Я успокоил ее как мог, сказав, что не стоит обращатьвнимания на пустяки — просто я вышел из себя, что порой бываю оченьраздражительным. Все это, сказал я, объясняется тем, что Грета чересчур ужлюбит командовать. Быть может, ей это кажется вполне естественным, поскольку загоды пребывания у них в доме она привыкла всем распоряжаться. А в завершениедобавил, что вообще-то Грета мне очень нравится, и я не сдержался потому, что впоследнее время был огорчен и расстроен. В общем, все кончилось тем, что мнепришлось уговаривать Грету остаться у нас.