Праздник катился своим чередом, в бассейне, окромя двухкрасавиц, на которых обратил внимание Мазур, уже плескалась парочка особеймужескаго полу, которых даже поголовно слепое жюри ни на одном конкурсе непризнало бы аполлонами… И он поймал себя на мысли, что все это начинает емунравиться. Нет, не предложение олигарха, а девчушки в бассейне. Да и самахитролисая Олеся, даже и памятуя о некоторых прошлых реалиях… Он тряхнулголовой, достал телефон, отошел на несколько шагов в сторону.

– Ты куда звонишь? – спросила Олеся ему в спину.

– Надо мне, – кратко ответил Мазур, отыскивая впапке «набранные номера» собственный домашний телефон.

– Слушаю вас, – раздалось на том конце. Связь былаотличной – словно он по внутреннему телефону звонил в соседнюю каюту.

Трубку сняла не Нина, а бэбиситер, с которой они оставлялиребенка.

– О-па, – удивился Мазур, узнав голос. – Агде благоверная?

– Здравствуйте, Кирилл Степанович, это Валя. А Нина ужеспит – у нас ведь уже час ночи…

– Тьфу, и точно! Извини, забыл… А ты чего не дома?Что-нибудь случилось?

– Нет, все нормально, просто…

В наушнике вдруг послышался неприятный не то визг, не тописк, и связь прервалась.

Дьявольщина.

Он еще раз набрал номер, но из трубки не раздалось ничего,даже ласкового, набившего оскомину голоса – мол, «абонент находится вне зоныдействия сети, либо выключен». Мазур с удивлением набрал номер еще раз – эффектбыл тот же.

Олеся внимательно наблюдала за его манипуляциями.

– Не соединяется, – сказал Мазур.

– Мы все-таки в море, – напомнила Олеся.

– Тогда бы тут было написано, что нет сети. А так сетьесть – а даже гудков нема…

– Может, аккумулятор сел?

– Экран-то горит. И денег на счету полно…

– Попробуй с моего, – Олеся протянула Мазуруизящную «раскладушку». – Жене, небось, звонишь?

– Ей, любимой, кому ж еще-то… – Мазурсосредоточенно нажимал крохотные кнопки. – Та же ерунда.

– Значит, точно вышли из зоны действия сети, –рассудительно сказала Олеся.

– Ничего другого на ум не приходит… – Мазурпонятия не имел, как далеко в море распространяется зона охвата украинскихоператоров. Но ведь значок наличия сети высвечивался!

В мозгу тихонько тренькнул сигнал опасности.

Что-то было не так.

– А тебе очень надо позвонить?

– Да понимаешь, волнуется она…

– Ну понятно, родила недавно, да? – Олесяприщурилась.

– А ты откуда…

– Да все я знаю, не смущайся. Ладно, пойдем-ка к одномучеловечку, у него спутниковый телефон всегда с собой – любит человек игрушки.

* * *

Некто Семен, одиноко развалившийся в шезлонге на второйпалубе, был уже тепленький и поэтому встретил их как самых дорогих друзей.

– О, какие люди! – воскликнул он. – Счас мы свами вмажем… Олеся, солнце мое, куда ты все время пропадаешь?! Я уже замучилсятебя искать… – тут он перевел мутноватый, но не потерявший остроты взглядна Мазура и картинно закрыл себе рот обеими руками. – Ой! Прошу пардону, ивовсе я не имел ничего в… в виду, – последнее слово далось ему с трудом.

– Сема, у тебя телефон с собой? – мягко спросилаОлеся, видимо привыкшая к этаким эскападам.

– Так о тож! – Семен откуда-то из-за шезлонгавыудил матового цвета хреновину (Мазур признал в ней спутниковый телефон Глобалстар Qualcomm), откинул антенну. Сказал гордо: – Куда звонить будем? Мояигрушка даже в Антарктиде работает, можно с пингвинами говорить! Я однажды какраз оттуда звонил… ну, в круизе были… а у пингвинов связи нет, так я безпроблем…

Мазур продиктовал номер.

Семен потыкал толстыми пальцами в кнопки, приложил к уху, апотом недоуменно посмотрел на телефон.

– Че за херня…

– Ладно, не стоит, – Мазур, подхватив под локотьОлесю, отошел. Оглянулся на миг – Семен продолжать тупо нажимать кнопки.

– Что случилось? – напряжение Мазура передалось иОлесе.

– Ничего, все нормально, – Мазур увлекал ее засобой, на нижнюю палубу, сторожко смотря по сторонам.

Не нравились ему такие сюрпризы, ох не нравились! Походя онотметил, что давешний кораблик уже близко, кабельтовых в двух, и антенн у негомноговато для МРС[8]. Нет точно, такие антенны у нас применяют…да это ж комплекс РЭБ[9], натурально! И очертания, судя покорпусу и надстройкам, и остальному… ну точно, наш, родимый «Шершень», понатовской классификации – Observation Island.

Так. И что это означает?

И тут один из бодигардов, доселе примеченный разве чтонаметанным глазом адмирала, подломился в коленях и, как марионетка собрезанными нитями, осел на палубу. И никто не обернулся, никто ничего незаметил, столь бесшумно и гладко сработала рука невидимого косаря.

Заметила разве что Олеська, которая проследила за взглядомМазура, – заметила и раскрыла рот, но крик был задавлен на корню еголадонью.

– Тихо, – шепнул он ей в ухо. – Только тихо…

И тут же разом погасло все освещение, все гирлянды, всяиллюминация!

Раздались недовольные выкрики пока еще ничего не понимающихгостей, и в этой какофонии Мазур не услышал – скорее почувствовал несколькоприглушенных хлопков… и отчего-то ничуть не сомневался, что количествотелохранителей уменьшилось еще на несколько единиц.

А Мазура лихорадочно теребила за рукав Олеся, словно онэлектрик и должен немедля поменять внезапно перегоревшие пробки. Не отцепляя еенастойчивых пальцев от своего локтя, Мазур, придав спутнице заметное ускорение,направил ее прямой наводкой в ближайшую каюту. Упаковался вослед за ней грамотно,быстро и тихо, но без всяких этих шпионских кульбитов и тройных сальто ввоздухе. Задраил дверь. Огляделся…

Назвать помещение каютой он, видимо, поторопился.

А предприимчивая Олеся уже колупала ногтями кнопкистационарного телефона: