Наконец Вэл шумно выдыхает и поворачивается к нам:

– Феникш для экжамена не проштшо тшак мне нужен. Птшицы этши могущештшвенны очень. Вреда они очень много нанештши могутш.

Фемус вздрагивает:

– Какого вреда?!

– В Валенде вшпомни пожар… предштшавь тшеперь, што Шолия горитш вшя. – Мы с Фемусом обмениваемся потрясёнными взглядами. – Шпошобны вотш на што они.

Я вспоминаю, как гладила тёплый комок бледных перьев и как потом он вспыхнул:

– Но феникс улетел от них, ведь я нашла его в реке уже после того, как они сожгли мою деревню.

– Ты видела феникса! Это так круто! – громогласно радуется Фемус, попутно пытаясь поймать одного из пролетающих мимо нефритовых жуков. Жук ловко уворачивается от его пальцев и, пища, врезается в стену.

– Што ещё одну деревню шжечь мешаетш им? Причина ештшь, обычным людям о феникшах не жнатшь, – скрипит зубами Вэл. У меня внутри всё клокочет. Конечно! Обычным людям вроде меня вообще не положено ничего знать. Вэл накручивает волосы на палец. – Нет шпошоба оштшановитшь их.

– Есть. Мы можем уничтожить Костяного. Вместе. – Вэл и Фемус уставились на меня. Я всегда хотела одолеть разбойников в одиночку. В этом я видела способ стать героиней. Спасти всех людей, достичь справедливости, отомстить за смерть отца. Но они оказались гораздо опаснее и организованнее, чем я думала. Мне понадобится помощь, если я хочу победить Костяного.

– Договорилишь, – кивает Вэл и уверенно шагает вперёд. Я следую за ней. – Феникша моего украштшь им не могу пожволитшь я. – Мы оборачиваемся к Фемусу. Листовик расстроенно плетётся за нами, поджав уши.

– Если они правда плохие люди, Леда, – хнычет он, глядя мне в глаза. – Т-тогда, возможно, я смогу тебе помочь.

– Здорово! – я похлопываю ладонью по карте. – Теперь, когда мы знаем, где искать их логово, план прост. Проберёмся в их пещеру и одолеем Костяного. Поскольку он их лидер, мы можем заставить его приказать всем разбойникам вступить в гвардию Эвина. – В Эвине лучшие воины и лучшая тюремная система во всей Солии. Им не просто так поручено охранять и защищать главных правителей страны, Лордов и Леди Эвина.

– Утшром жавтшра покинем Крэйл мы, – кивает Вэл, когда мы подходим к лестнице, ведущей в коровник. У её основания нас уже дожидается Белен.

Он хмурится, буравя нас недобрым взглядом. На нём серая пижама, волосы растрёпаны.

– Вся деревня на ушах ходит! Почему вы всегда создаёте проблемы? – Не глядя на него, я проскальзываю мимо и поднимаюсь по лестнице. – Эй, я вас спрашиваю! – Вэл и Фемус вяло следуют за мной, оба измотанные событиями прошедшей ночи. В данный момент у нас только одна цель – хорошенько выспаться. Надеюсь, мне не приснится очередной кошмар.

– Ребята, я жду ответа!

* * *

Я снова в реке. Тусклая голубая вода, освещённая ярким, словно пламя, светом, поглощает меня. Рядом мерцают плавниками совершенно неподвижные розовые лососи. Я хочу дотронуться до одного из них, но моя рука не слушается меня. Я могу лишь дрожать и стараться не захлебнуться.

Моя голова гудит от нечеловеческого визга, пронизывающего и заполняющего всё пространство вокруг. Приглушённый и искажённый толщей воды, он звучит жутче любого другого звука, слышанного мною прежде. Чудовищная смесь младенческого плача и хрипа старой собаки. Он исходит из огненного шара, зависшего передо мной. В центре этого шара я вижу феникса. Я узнаю его длинные завивающиеся перья где угодно.

Он вскрикивает в последний раз, и волны уносят его от меня. Туда, где длинная бледная рука хватает его за похожие на куриные лапы. Я широко распахиваю глаза. По крайней мере, мне так кажется. Я по-прежнему недвижима, так что, возможно, этого и не происходит. В любом случае, человек тянет феникса к поверхности. Я узнаю чёрные волосы и острый, как бритва, взгляд янтарных глаз. Это Фиби! Фиби забирает феникса! Я должна остановить её.

Я чувствую лёгкое покалывание в кончиках пальцев, наконец-то жизнь возвращается в мои конечности. Самое время! Пора действовать. Я замахиваюсь ногой, чтобы нанести удар по разбойнице, но кто-то тянет меня вниз за сандалию. Я опускаю голову, и крик застревает в моём горле. Это Хорхе. Но только не совсем он. Вместо привычных настороженных чёрных на меня взирают молочно-белые лишённые зрачков глаза. За этой бесконечной белизной я совершенно не чувствую человека.

Я рвусь за Фиби, силясь ослабить хватку Хорхе. Но разбойница слишком быстра для меня, а Хорхе – слишком силён. Девушка выныривает на поверхность и вместе с фениксом исчезает в лучах солнца. Над нами раздаются рукоплескания. Они такие же громкие, как в тот день, когда жители Крэйла приветствовали Кору. Что происходит там, наверху? Это Фиби? Они победили её? Они поддерживают её? Кто-нибудь собирается помочь мне всплыть?

Кто-то ещё тянет меня вниз за сандалию. Я опускаю голову и вздрагиваю. Мой папочка. Только холодный и равнодушный. Такой, каким я видела его в последний раз. Моё сердце бешено колотится. Я не могу смотреть на него. Не могу видеть его таким снова. Я просто хочу туда, наверх, подальше от этой страшной реки с её безжизненными людьми. Хочу оказаться среди ликующей толпы и смеха.

Крупная рука отца впивается в мою лодыжку, и моё тело снова становится неподвижным. Всё, что я могу, – наблюдать, как он утягивает меня вниз. Остаётся только надеяться, что кто-нибудь наверху вспомнит обо мне и придёт на выручку. Но чем тусклее становится свет, тем яснее я понимаю – никто не придёт. Крики и ликование постепенно сходят на нет. И вскоре я погружаюсь в тишину.

Глава 20. Неужели Белен бывает милым?

Я резко вскакиваю, врезаясь в дверцу стойла. Кто бы мог подумать, но удар деревяшкой по голове – отличный способ проснуться. Сено колет мои лодыжки, где-то рядом мычат коровы. Постепенно я вспоминаю, что нахожусь в коровнике Белена.

– Ты в порядке, Леда? – из соседнего стойла показывается голова Фемуса. Его чёрные волосы совсем свалялись. Непонятно, то ли от того, что он спал в коровнике, то ли из-за шляпы, которую вчера не снимал целый день.

– Конечно, – похлопываю я по дверце. – Меня не сломит какая-то деревяшка.

– Ой-ой! Но я имел в виду другое. Во сне ты казалась очень грустной.

Я тру лицо ладонями, стараясь отогнать воспоминания о тишине. О той холодной реке и о моём отце. Его глазах. Таких потухших, совсем как в тот день, когда я видела его в последний раз. С трудом я сглатываю подступивший к горлу ком. Не думай об этом, Леда.