– Да зачем мне? – искренне сказал Сварог. –Простите за откровенность, но мне вовсе не улыбается править полусотней тысячспесивых бездельников, среди которых, вот чудо, все же затесалась пара тысячтех, кто занимается реальным делом… Мне было бы невероятно скучно.

– Я ведь не утверждал, что вы питаете такие планы, –спокойно сказал канцлер. – Речь идет о теоретической вероятности. Какзнать, возможно, вам однажды покажется, что именно вы сможете что-то сделатьлучше. С этого, знаете ли, и начинается… В вас есть что-то от идеалиста,не отрицайте. Только идеалист отправился бы с принцессой Делией в ТриКоролевства. И вы не отказались от власти над ними, хотя это и сулит одни лишьхлопоты…

– Я только хотел…

– Предотвратить неизбежную войну, обязательно разгоревшуюсябы в случае, если Три Королевства окажутся бесхозными, – кивнулканцлер. – И вы не хотели оставить столь сложную и опасную игрушку, какХелльстад, на произвол судьбы. То есть считали, что сделаете лучше. То, о чем яи говорил. Вы сами-то можете поручиться, что вам через энное количество лет незахочется ради чьего-то очередного блага взвалить на себя новые хлопоты? Вотвидите… Поймите меня правильно. Легко просчитать нахального властолюбца,авантюриста, стремящегося к власти ради власти и тех благ, что из обладания еювытекают. Таков, например, ваш добрый знакомый герцог Орк. Именно оттого, что вглубинной сути своей он не более чем примитивный властолюбец, как раз и неспособен причинить серьезного вреда. Его интриги и замыслы не блещут умом иновизной, а потому расстроить их крайне легко. А с идеалистами вроде васобстоит гораздо труднее. Потому что решительно невозможно предсказать, когда игде в вас вспыхнет желание спасти человечество…

– Но ведь кое-что мне удалось сделать? – спросилСварог.

– Это-то меня и настораживает, – призналсяканцлер. – Идеалист, которому удаются опасные и сложные предприятия,опаснее вдвойне…

Акбар смотрел на него сумрачно и сосредоточенно, словноприкидывал, каков канцлер на вкус и стоит ли тратить усилия, чтобы этовыяснить.

– И почему вы с такими настроениями до сих пор не воткнулимне в спину что-нибудь острое? – сказал Сварог.

– Я уже подробно объяснил, почему.

– Ну ладно, – сказал Сварог. – Тогда позвольте имне кое-что вам объяснить. Есть одна серьезнейшая причина… точнее, препятствиена пути к короне Империи. Это очаровательное препятствие зовут Яна. Вы правы,нельзя заранее предсказать, что придет человеку в голову через год, два,десять… Однако одно я вам могу предсказать не хуже Таверо: я никогда ничего несделаю ей во вред. Ясно вам?

– Подоплека? – холодным тоном привыкшего ко всему врачаспросил канцлер. – Некие отцовские чувства или сексуальные побуждения?

– Быть может, все сразу, – сказал Сварог. – Бытьможет… И еще что-то, что не выразить словами. У меня никогда не было детей… и яникогда не встречал такой девушки. Какое-то шальное сочетание ума,взбалмошности и прелести, голова порой кружится…

– А что, если в этом и заключается выход?

– В чем? – искренне не понял Сварог.

– Поженить вас, – с непроницаемым лицом пояснилканцлер. – Чем не решение проблемы? Впервые эта идея пришла в головуГаудину, по размышлении я увидел в ней рациональное зерно… Почему бы и нет? Всамом деле, идеальный выход. Одним махом расправляемся с массой сложностей,тревог и противоречий.

– Ох, и светлая у вас башка… – раскланялся Сварог.

– Вы же сами признались, что она вам нравится?

– Она мне чертовски нравится, – сказал Сварог. («Какогочерта, что я несу, почему так с ним откровенен?» – мелькнуло в голове). –Но и ее мнением не мешало бы поинтересоваться…

– Ну, особых сложностей я здесь не вижу, – сказалканцлер. – Два опытных и умных взрослых человека, объединенные общимицелями и задачами, без труда могли бы разработать эффективный план и претворитьего в жизнь. Если задаться целью непременно соединить вас брачными узами,основанными на…

У него медленно отвалилась челюсть. Застывший взгляд уперсяво что-то за спиной Сварога, а тот в приливе некоего озарения уже знал, когоувидит, повернув голову…

Так оно и оказалось. Неведомо откуда возникшая Яна стояла внескольких шагах от стола, скрестив руки на груди. Акбар радостно гавкнул взнак приветствия.

– Возможно, кто-то заявит, господа мои, что я вульгарноподслушивала, – промолвила она столь ледяным тоном, что Сварогу почудилсяиней в углах библиотеки. – Однако среди прочего я слышала, как некийгосударственный муж подробно и аргументированно объяснял, что монархи стоятвыше вульгарных эмоций, морали и этики. Ведь это вы говорили, герцог? Так что,милорды, прошу считать, что я всего лишь руководствовалась высшими государственнымиинтересами. Монарх никогда не подслушивает – он осведомляется об умонастроенияхи жизненных планах подданных…

– Герцог, я и понятия не имел… – еле выговорил Сварог,чувствуя, как кровь бросилась в лицо. – Чем угодно клянусь…

– Верю, – сказал канцлер, таращась куда-то впространство отрешенным взором. – Мне следовало прежде всего установить,кому принадлежит тот брагант, что стоял у парадной лестницы, прослушатьпримыкающие покои…

– Ваши планы касательно моего замужества, герцог, изящны ипрагматичны, – медленно продолжала Яна. – Однако о них я хотела быпоговорить в самую последнюю очередь… а то и не говорить вовсе. Во многихроманах пишется, что стареющие мужчины обожают играть в свах для молодежи… –медленно, с издевкой цедила она слова. – Не будем об этом. Есть болеесерьезные темы для разговора… – Она сделала неуловимое движение пальцами, и тасамая злосчастная справка, которой канцлер так поразил Сварога, сама порхнулаей в руку, хотя канцлер чисто машинально и пытался перехватить бумагу на лету. –Интереснейший документ, – сказала Яна, продекламировала нараспев: –Стариков… детей… реестр состоящих на службе… Почему вы этого никогда непоказывали мне?

Это были уже не шутки. Кончились шутки. Юная императрицабыла разъярена всерьез. Глаза потемнели от гнева, они были теперь цвета тяжелойгрозовой тучи, и что-то во взгляде, физически ощутимое, давящее, свирепоезаставило волосы Сварога шевелиться, а мелкие предметы на столе – подпрыгиватьс глухим дребезжанием и стуком. Вряд ли Сварогу мерещилось – в библиотеке и всамом деле потемнело, воздух казался густым, тяжелым, щекочущим горло, словноперечный настой…

Должно быть, на Сварога эта неведомая сила действовала нестоль уж сильно, – а вот канцлеру досталось сполна. Он не сам поднялся изтяжелого кресла – та же сила приподняла его, как марионетку, взметывая еговолосы будто порывами ветра, дувшего со всех сторон сразу, заставляя гирляндуорденов колыхаться со звоном. От золотого шитья на канцлерском мундире взвилисьневесомые облачка – это на глазах истаивали галуны, рассыпаясь золотой пылью.Акбар, сам не способный к какой бы то ни было магии, но безошибочночувствовавший ее присутствие, осторожненько попятился в угол – и шерсть на немвдруг встала дыбом, как иглы на дикобразе, бедного пса зацепила самым краешкомэта рванувшаяся на свободу сила, энергия, некая древняя магия…