Потом показалось, что канцлера чуточку отпустило.

– Ну, и что вы мне скажете? – звенящим голосом выпалилаЯна.

– Ваше величество, – промолвил канцлер почтиспокойно. – Все цифры, содержащиеся в этой справке, абсолютно все, вам неединожды докладывались, они присутствуют во множестве поданных вам документов,вы давно знакомы с точнейшими статистическими данными…

– Вразбивку докладывались, – оборвала Яна. –Раздерганные на три десятка сводок, отчетов и меморандумов, утопленные вомножестве другой цифири, заполняющей обширные доклады и толстые тома…А мне нужна была именно такая бумага – краткая и шокирующая. Следовало,чтобы вы мне объяснили с помощью такой вот коротенькой справочки, какая переднами разверзлась пропасть. Так, как в три минуты растолковали это лордуСварогу. В этом ваш долг канцлера и заключался. Что вы молчите? Я вамприказываю немедленно объясниться!

Библиотека медленно возвращалась в прежний вид – опалавздыбленная шерсть на Акбаре, так и не покинувшем благоразумно своего дальнегоугла, посветлело, чернильницы и прочие старинные безделушки больше невыплясывали, как пьяные матросы, воздух казался обычным. Приливнеконтролируемой ярости, надо полагать, миновал. Вот только канцлерский мундиртак и не вернулся к прежнему состоянию – он словно бы подвергся атакеполчищ диковинной моли, питавшейся исключительно золотой канителью…

– Хорошо, ваше императорское величество, – сказалканцлер с отчаянным видом человека, поставившего на карту все, что тольковозможно в этой жизни, а то и саму жизнь. – Попытаюсь объясниться… Дело втом, что я считал – и до сих пор так считаю, – что вы еще не достигли тогорубежа, за которым человек – а в особенности монарх – может именоватьсяпо-настоящему взрослым, способным принимать взрослые решения. И пока этотрубеж вами не пройден, я полагал своим долгом беречь вас от некоторыхсложностей нашего бытия. К некоторым истинам человека – и в особенности,повторяю, монарха – следует подводить постепенно и осторожно. В противномслучае чересчур уж велик риск, что монарх примет неверные решения. Я всего лишьвыполнял то, что обещал вашему отцу…

– Его действительно отравили? – вопрос прозвучал, какрезкий хлопок хлыста.

«Даже так?! – охнул про себя Сварог. – Вот дажекак?! И ведь ни одна живая душа не заикнулась…»

– Вопрос спорный…

– Да или нет? – почти крикнула Яна.

– Я не стал бы с порога отметать столь печальноепредположение, в пользу которого свидетельствуют некоторые обстоятельства истранности…

– То есть – да? – Из потемневших глаз Яны вновь ударилонечто, не имевшее вида и названия, морозившее кровь в жилах. – Вы и от этогознания меня оберегали? Глупенькую, наивную, маленькую девочку? А темвременем составлялись вот такие бумаги и «Черная благодать» развивалась у васпод носом, прямо в Келл Инире…

– Мною руководило лишь стремление к благу империи и вашемуличному…

Сварог был неплохо защищен от здешних магических штучек, ноЯна владела чем-то, выламывавшимся из этого установления. Он вновь ощутил, какволосы ему взметает порыв странного ветра, видел, как сгущается полумрак вбиблиотеке, как в этом вязком полумраке вспыхивают странные медленные искры,как бумаги на столе разлетаются, шурша и свиваясь.

Все это ничуть не направлено против него, его задело лишькраешком налетевшей грозы, но легче от этого не стало…

Потому что он видел лицо Яны, побелевшее, неумолимое. Онарассвирепела не на шутку. Выпала редкая возможность самолично лицезреть во всейсомнительной красе классический приступ неудержимого монаршего гнева –когда дозволено все и нет тормозов, когда с плеч падают головы и в щепкиразлетаются кресла под высшими сановниками, когда сама история, споткнувшись вбеге, с грохотом рушится на скаку, как подстреленный конный рыцарь в доспехах…

И понимал – если нечто непоправимое и не произойдет, то прозвучит.А это одно и то же, разница, право, тут невелика…

Вокруг уже все плыло, деформировалось, сплеталось в сплошнойклубок дергавшихся теней, пронизанных порывами ледяного ветра, – и посредиэтого хаоса льдисто светилось белоснежное, ставшее маской лицо Яны стемно-синими провалами глаз.

Сварог шагнул вперед, заслоняя остолбеневшего канцлера и,чувствуя, как на лицо ему все сильнее давит что-то невидимое, тугое, недоброе,почти крикнул:

– Ваше величество, мы в моем замке, и этот человек –мой гость!

Ощупью, бесцеремонно нашел ее запястья и стиснул что былосил. От пальцев к локтям метнулся словно бы разряд электрического тока, но онне разжал рук, пытаясь сломать взглядом это невидимое, напиравшее, свирепое…

И вдруг все кончилось, будто повернули выключатель. Янапоникла, опустила веки, ее тонкие запястья дрогнули, и Сварог торопливо разжалпальцы. Отступил на полшага. В углу жалобно поскуливал Акбар.

Сварог знал, что победил. Он и сам не мог бы объяснить, чтопустил в ход, чем заслонился – да и от чего заслонял канцлера, не вполнепонимал, но твердо был уверен, что выиграл непонятную схватку. «Что со мнойпроисходит такое?» – подумал он растерянно. Хелльстадская корона всему винойили что-то другое?

– Интересно, что мне теперь с вами сделать, господинканцлер? – спросила Яна.

Голос звучал неприязненно, сердито, сварливо – но грозарассеялась, молнии угасли.

– Все, что будет угодно вашему величеству, –смиреннейше сообщил канцлер.

– Я подумаю, – пообещала она зловеще, задралаподбородок. – А теперь, хотя это и прозвучит посягательством на хозяйскиеправа лорда Сварога, я бы вас попросила удалиться. – Она шагнула вперед,взяла Сварога под руку и откровенно прильнула к нему. – Будьте учтивымчеловеком, не мешайте даме, собравшейся провести вечер в обществе любовника…

Выражение лица его светлости канцлера описать словами былорешительно невозможно. Сварог подозревал, что его собственная физиономиявыглядит столь же неописуемо. Яна тем временем склонила голову ему на плечо исвоим ангельским голоском сказала:

– И если я услышу, ваша светлость, что вы против него что-тозамышляете… Вот тогда вас никто и ничто на этом свете не спасет… Что же выстоите? Я вас более не задерживаю, можете вернуться к государственным делам,которые вы решаете с таким изяществом и блеском…

– Да, конечно, разумеется… – пробормотал канцлер.

Неловко поклонился, не сводя со Сварога ошарашенного взора,спиной вперед двинулся к двери, уже в полнейшей растерянности наткнулся на нееспиной, нашарил ручку, повернул, исчез с глаз…

– Ну и зачем? – с укором спросил Сварог, когда дверь заканцлером надежно закрылась. На столе, правда, осталась его забытая впопыхахшляпа с пышнейшим белым пером, но вряд ли канцлер за ней вернется, даже есливспомнит.