– Что – зачем? – невинно взглянула отодвинувшаяся отнего Яна.

– Выдумки насчет любовника.

– Вполне обдуманное коварство, – пожала она плечами. –Урона для девичьей репутации не будет никакого, он все равно ни с кем стольошеломительной новостью не поделится. А вот тебе будет гораздо безопаснее жить.Будучи уверен, что ты мой любовник, он поостережется против тебя что-нибудьзамышлять.

– Значит, ты его…

– Да оставляю я его в прежней должности, успокойся… Ты наего место не хочешь, и кого в таком случае назначить, я решительно непредставляю. Буду утешать себя тем, что Дирмед – зло известное ипривычное. – Она, поморщившись, повертела руками, разглядываязапястья. – Останутся синяки, вот, уже пятна проступили… Надо же было такстиснуть…

– Я вот подумал почему-то о том, что розга – все же не самоебесполезное изобретение человечества…

– Вот уж нет, любезный граф, – лучезарно улыбнуласьЯна. – Снова озабочены моим воспитанием? Хвала небесам, я уже в томвозрасте, когда пороть девушку – не метод воспитания, а самое натуральноеизвращение… – Она поморщилась. – Действительно, синяки останутся.

– Прости, – осторожно сказал Сварог. – Но у менябыло впечатление, что вот-вот случится нечто жуткое…

– И правильное было представление, – подтвердила онасердито. – На меня иногда… накатывает. Нечто вроде эпилепсии у землян,только в основе какая-то старая магия. Сама толком не умею этим управлять…Наследственность, знаешь ли. Могла и размазать по ближайшей стеночке в видефрески под старину… – Она пытливо посмотрела на Сварога. – А ты, выходит,умеешь это гасить…

– Боюсь, мы в равном положении, – призналсяСварог. – Я тоже не представляю, как это у меня получается.

– Интересно, у тебя в роду не было ли в незапамятныевремена…

И она замолчала, чуть ли даже не испуганно.

– Керуани? – сказал Сварог.

– Интересно, откуда ты знаешь про Керуани? – воззриласьна него Яна в полнейшем недоумении. – Неужели на земле просветили? Это,вообще-то, считается одной из самых засекреченных тайн прошлого…

– Ты, наверное, забыла, – сказал Сварог. – Этоведь я нашел то письмо в мундире навигатора, в отеле…

– Какое письмо?!

Яна смотрела на него с искренним недоумением.«Так-так-так, – подумал Сварог сердито, – что же, ей и про то, что янашел в отеле, не доложили? Ай да Гаудин! Похоже, среди господ сановниковпрямо-таки соревнование идет: кто надежнее оградит юную императрицу отсложностей и загадок бытия…»

– То письмо, что написала навигатору Горонеро егоподруга, – выговорил он помимо воли, хотя собирался, твердо собиралсязамять эту скользкую тему.

«Да что с языком нынче такое? Как шнурок развязался…»

– Решительно не понимаю, о чем ты, – пожала плечамиЯна.

На счастье Сварога, ее мысли внезапно приняли иноенаправление. Яна задумчиво прошлась по комнате, обходя упавшие со стола бумаги,а когда обернулась, на лице играло беззаботное лукавство:

– Значит, милорд, вы решительно отказались на мне жениться?Это в чем-то даже и оскорбительно… Можете вы внятно объяснить, почемуотказались от первой красавицы Империи?

И снова непонятная откровенность себя проявила – он совсембыло собрался отделаться вежливой, пристойной шуткой, но как бы со стороныуслышал собственный голос:

– Быть может, оттого, что опасаюсь лишних сложностей. Мне ихи без того хватает. С Марой гораздо проще, идеальное сочетание боевого товарищаи верной подруги, не отягощенное сложностями… А тот, кто окажется с тобой водной постели, чует мое сердце, кроме несказанного удовольствия обретет еще иворох нешуточных сложностей… – Он хлопнул себя кулаком по губам и прямо-такивзвыл: – Да что со мной такое?

– Сказать? – прищурилась Яна. И, медленно покачиваяуказательным пальцем, не без удовольствия продекламировала:

– Шальное сочетание ума, взбалмошности и прелести, откоторого кружится голова… Что ж, за этот порыв искренности тебе многое можнопростить…

– Это все – ты? – предположил Сварог.

– Ох! – вздохнула Яна, закатив глаза. – Я,кажется, не давала оснований подозревать себя в столь низком коварстве… Я тебесейчас объясню. – У нее прорезался исполненный удовлетворенногопревосходства тон строгой учительницы, объясняющей карапузу элементарныеистины. – И ты поймешь, насколько неопытен – да, до сих пор… Посмотрим…

Она взяла со стола забытую канцлером шляпу, поднесла к носуроскошное белое перо, принюхалась и удовлетворенно кивнула:

– Ну, разумеется… Полюбуйся.

Пальцами левой руки прочертила над пером какую-то нехитруюфигуру – и перо превратилось в невероятно красивый мираж, сотканный из синегосияния, переливавшийся разными оттенками, походивший на неземной цветок.

– Порошок из корней синего сильванского лотоса, измельченныйв тончайшую пыль, – будничным тоном пояснила Яна. – Надлежащийцеремониальный взмах шляпой – и пыль распространяется по комнате, ты ее вдохнулнезаметно для себя… Таковы уж, милорд, свойства этого порошка, что человек, еговдохнувший, начинает отвечать чистейшую правду, о чем бы его ни спрашивали. Онпросто не может лгать.

– Но ведь я умею определять яды!

– Да это не яд! – таким тоном, словно показала язык,объяснила Яна. – Яд – это то, что вредит организму, вызывает болезнь илисмерть… Понятна тебе казуистика? Говорение правды не наносит человеку прямоговреда – исключительно косвенный в виде жизненных последствий. А это уже подругому ведомству…

– Значит, он…

– Дошло, наконец! Конечно. Это и называется «подпуститьлотоса». Защититься можно с помощью простейшего заклинания… но ты-то его незнаешь, а? Интересное зелье, правда? Лотос этот на Сильване растет в жутконедоступных болотах, где-то на краю земли, но все равно десятки авантюристовпытаются его добывать, потому что при продаже из-под полы он идет даже не навес золота – на вес алмаза. Представляешь области применения? Полиция, тайныеслужбы, ревнивые мужья и так далее, и так далее… У тебя на лице написано сейчасстоль искреннее расположение к герцогу… Пренебреги. Сам виноват – тебе следуетполучше изучить нравы и приемчики господ сановников… С точки зрениягосударственных интересов, о которых герцог так печется, ничего страшного непроизошло – он всего лишь вызвал тебя на откровенность. Да и мне было интереснопослушать, что ты обо мне думаешь, – сама бы никогда не решилась на такуюпакость… Не красней. Теперь ясно, что тебе можно безоговорочно верить, а этонемало…

Она помрачнела, теперь-то видно, что в прежней веселостибыло много напускного. У Сварога язык чесался спросить, как же все-такиобстояло дело с ее отцом, – но лишь законченный скот мог бы сейчас об этомзаикнуться. Нужно продумать, к кому можно подкатиться со столь деликатнымирасспросами, – пожалуй, к кому-нибудь из старцев Геральдической коллегии,когда они в очередной раз нагрянут в гости и упьются до изумления…