Иван Федорович разинул рот и хотел приподняться из кресла,но удивительный чиновник уже достал из-под пиджака руку, и в руке этой быланикакая не телеграмма, а короткий кинжал. Кинжал вонзился генералу прямо всердце, и брови у Храпова поползли вверх, рот открылся, но не произнес низвука. Пальцами генерал схватил статского советника за руку, причем сноваблеснул давешний алмаз. А потом голова генерал-губернатора безжизненнооткинулась назад, и по подбородку заструилась ленточка алой крови.

Убийца брезгливо расцепил на своем запястье пальцы мертвеца,нервным движением сорвал приклеенные усики, потер седые виски, и они сталитакими же черными, как остальные волосы.

Оглянувшись на закрытую дверь, решительный человек подошел кодному из слепых окон, выходивших на пути, и потянул ручку, но рама примерзланасмерть и не подавалась. Это, однако, ничуть не смутило странного статскогосоветника. Он взялся за скобу обеими руками, навалился. На лбу вздулись жилы,скрежетнули стиснутые зубы и – вот чудо – рама заскрипела, поехала вниз. Прямов лицо силачу хлестнуло снежной трухой, обрадованно заполоскались занавески.Одно ловкое движение – и убийца перекинулся через окаем, растворился в сереющихсумерках.

Кабинет преображался прямо на глазах: ветер, не веря своемусчастью, принялся гонять по ковру важные бумаги, теребить бахрому скатерти,трепать седые волосы на голове генерала.

Голубой абажур порывисто закачался, световое пятно заерзалопо груди убитого, и стало видно, что на костяной рукоятке основательно, доупора всаженного кинжала вырезаны две буквы: Б. Г.

День не задался с самого начала. Эраст Петрович Фандоринподнялся ни свет ни заря, потому что в половине девятого ему надлежало быть наНиколаевском вокзале. Проделал вдвоем с японцем-камердинером всегдашнююобстоятельную гимнастику, выпил зеленого чаю и уже брился, одновременнопроизводя дыхательные упражнения, когда зазвонил телефон. Оказалось, чтостатский советник проснулся в такую рань напрасно: курьерский поезд изСанкт-Петербурга ожидается с двухчасовым опозданием по причине снежных заносовна железной дороге.

Поскольку все необходимые распоряжения по обеспечениюбезопасности столичного гостя были отданы, еще накануне, Эраст Петрович несразу придумал, чем занять нежданный досуг. Хотел было выехать на вокзалпораньше, но не стал. К чему зря нервировать подчиненных? Можно не сомневаться,что полковник Сверчинский, исправлявший должность начальника Губернскогожандармского управления, в точности выполнил полученные указания: перваяплатформа, куда прибудет курьерский, оцеплена агентами в штатском, прямо уперрона дожидается блиндированная карета, и конвой отобран самым тщательнымобразом. Пожалуй, вполне достаточно будет приехать на вокзал за четверть часа –и то больше для порядка, нежели с намерением обнаружить упущения.

Задание от его сиятельства князя Владимира Андреевичаполучено ответственное, но нетрудное. Встретить важную персону, сопроводить ккнязю на завтрак, после – в тщательно охраняемую резиденцию на Воробьевых горахдля отдыха, а вечером отвезти новоиспеченного сибирского генерал-губернатора кчелябинскому поезду, к которому уже будет прицеплен министерский вагон. Вот,собственно, и всё.

Единственный трудный вопрос, терзавший Эраста Петровича совчерашнего дня, заключался в следующем: подавать ли руку генерал-адъютантуХрапову, запятнавшему себя подлым или, по меньшей мере, непростительно глупымпоступком?

С точки зрения службы и карьеры, конечно, следовалопренебречь чувствами, тем более что знающие люди прочили бывшему командиружандармов скорое возвращение к вершинам власти. Однако Фандорин решил неуклоняться от рукопожатия по совсем иной причине – гость есть гость, иоскорблять его невозможно. Достаточно будет держаться холодного, подчеркнутоофициального тона.

Решение было правильным и даже неоспоримым, но все же устатского советника, что называется, на душе скребли кошки. А ну как все-такисыграли роль карьерные соображения?

Вот почему внезапная отсрочка Эраста Петровича ничуть нерасстроила – появилось дополнительное время, чтобы разрешить сложную моральнуюдилемму.

Фандорин велел камердинеру Масе заварить крепкого кофе,уселся в кресло и стал снова взвешивать все „за“ и „против“, непроизвольно тосжимая, то разжимая правую кисть.

Но долго размышлять не пришлось, потому что опять раздалсязвонок, на сей раз дверной. Из прихожей донеслись голоса – сначала тихие, потомгромкие. Кто-то рвался войти в кабинет, а Маса не пускал и издавалшипяще-свистящие звуки, свидетельствовавшие о непреклонности и воинственномрасположении духа бывшего японского подданного.

– Маса, кто там? – крикнул Эраст Петрович и вышелиз кабинета в гостиную.

Там он увидел нежданных гостей – жандармского подполковникаБурляева, начальника Московского охранного отделения, и с ним двух господ вклетчатых пальто, по виду филеров. Маса, растопырив руки, преграждал троицепуть и явно намеревался в самом скором времени перейти от слов к действиям.

– Пардон, господин Фандорин, – смущенно пробасилБурляев, снимая шапку и проводя рукой по жесткому бобрику волос цвета соли сперцем. – Тут какое-то недоразумение, но у меня телеграмма из Департаментаполиции. – Он взмахнул листком бумаги. – Сообщают, что убитгенерал-адъютант Храпов, что… э-э-э… убили его вы… и что вас должно немедленновзять под стражу. Совсем с ума посходили, но приказ есть приказ… Вы ужутихомирьте своего японца, а то я наслышан, как бойко он ногами дерется.

В первый момент Эраст Петрович испытал абсурдное облегчениепри мысли о том, что проблема с рукопожатием снялась сама собой, и лишь затемна него обрушился весь кошмарный смысл сказанного.

Подозрение с Фандорина снялось лишь после того, как прибылзапоздавший курьерский. Из министерского вагона, не дожидаясь остановки поезда,на перрон спрыгнул светловолосый жандармский штабс-ротмистр с перекошеннымлицом и, сыпя страшными проклятьями, кинулся туда, где в окружении филеровстоял арестованный статский советник. Однако, не добежав нескольких шагов,штабс-ротмистр перешел на шаг, а затем и вовсе остановился. Захлопал белесымиресницами, ударил себя кулаком по бедру.

– Это не он! Похож, но не он! Да не очень-то и похож!Только усики, и виски седые, а более никакого сходства! – ошеломленнопробормотал офицер. – Кого вы привели? Где Фандорин?