– Нашу службу считают зазорной, потому что о ней малознают. А между прочим, попасть в жандармские офицеры совсем непросто.Во-первых, принимают только потомственных дворян, потому что мы – главныезащитники престола. Во-вторых, отбирают самых достойных и образованных изармейских офицеров, только тех, кто закончил училище не ниже, чем по первомуразряду. Чтоб ни одного пятнышка по службе и упаси боже никаких долгов. Ужандарма должны быть чистые руки. Знаете, какие экзамены мне пришлосьвыдержать? Ужас! Я за сочинение на тему „Россия в XX веке“ высший балл получил,а все равно почти год очереди на курсы дожидался, и после окончания курсов ещечетыре месяца вакансии ждал. В Московское управление меня, правда, папаустроил…

Этого Смольянинов мог бы и не добавлять, так что ЭрастПетрович оценил честность молодого человека по достоинству.

– Ну и какое же будущее ожидает Россию в XXвеке? – спросил Фандорин, покосившись на защитника престола с явнойсимпатией.

– Самое великое! Нужно только перенаправить настроение просвещеннойчасти общества от разрушительности к созиданию, а непросвещенную часть обществаследует образовывать и постепенно воспитывать в ней чувство самоуважения идостоинства. Это самое главное! Если этого не сделать, то Россию ожидают самыечудовищные испытания…

Однако какие именно испытания ожидают Россию, Эраст Петровичтак и не узнал, потому что уже свернули в Большой Гнездниковский, и впередипоказался неприметный двухэтажный дом зеленого цвета, в котором располагалосьМосковское охранное отделение.

Человеку, не сведущему в хитросплетениях ветвей древарусской государственности, непросто было бы разобраться, в чем состоит различиемежду Охранным отделением и Губернским жандармским управлением. Формальнопервому надлежало заниматься розыском политических преступников, а второму –дознанием, но, поскольку в секретных расследованиях розыск от дознания бываетнеотделим, оба ведомства делали одну и ту же работу: истребляли революционнуюязву всеми предусмотренными и непредусмотренными законом способами. И жандармы,и „охранники“ были людьми серьезными, многократно проверенными, допущенными ксокровеннейшим тайнам, однако же Управление подчинялось штабу Отдельногожандармского корпуса, а Отделение – Департаменту полиции. Путаница усугубляласьеще и тем, что руководящие чины Охранного нередко числились по Жандармскомукорпусу, а в жандармских управлениях служили статские чиновники, вышедшие изДепартамента. Очевидно, в свое время кто-то мудрый, опытный, придерживающийсяне слишком лестного мнения о людской природе, рассудил, что одного надзирающегои приглядывающего ока для беспокойной империи маловато. Ведь недаром ичеловекам Господь выделил не по одной зенице, а по две. Двумя глазами и крамолувыглядывать сподручней, и риска меньше, что одинокое око слишком много о себевозомнит. Поэтому по давней традиции отношения между двумя ответвлениями тайнойполиции складывались ревнивые и неприязненные, что свыше не только дозволялось,но даже, пожалуй, и поощрялось.

В Москве извечная вражда между жандармами и „охранниками“ донекоторой степени смягчалась единоначалием – и те, и другие подчинялисьгородскому обер-полицеймейстеру, – но здесь у обитателей зеленого домаимелось некоторое преимущество: обладая более мощной агентурной сетью, онилучше, чем их синемундирные коллеги, были осведомлены о жизни и настроенияхбольшого города, а для начальства кто осведомленней, тот и ценнее. О некоторомпревосходстве Охранного косвенно свидетельствовала и сама дислокация Отделения– в непосредственной близости от резиденции обер-полицеймейстера, только пройтизакрытым двором из одного черного хода в другой, а с Малой Никитской дополицмейстерова дома на Тверском бульваре было не менее четверти часа быстрогоходу.

Однако из-за затянувшегося отсутствия главного полицейскогоначальства хрупкое равновесие между Малой Никитской и Гнездниковскимнарушилось, о чем Эрасту Петровичу было хорошо известно. Поэтому инсинуацииСверчинского в адрес подполковника Бурляева и его подчиненных следоваловоспринимать с известной долей осторожности.

Фандорин толкнул неказистую дверь и оказался в темноватойпередней с низким, потрескавшимся потолком. Не задерживаясь, статский советниккивнул молчаливому человеку в штатском (тот ответил почтительным поклоном) и постаринной витой лестнице поднялся на второй этаж. Смольянинов, придерживаяшашку, грохотал следом.

Наверху обстановка была совсем иная: широкий светлый коридорс ковровой дорожкой, деловитый стук пишущих машин из-за обитых кожей дверей, настенах бонтонные гравюры с видами старой Москвы.

Жандармский поручик, видимо, оказался на враждебнойтерритории впервые и оглядывался с нескрываемым любопытством.

– Посидите тут, – показал ему Эраст Петрович наряд стульев, а сам вошел в кабинет начальника.

– Рад вас видеть в добром здравии! – подполковниквыскочил из-за стола и с преувеличенным оживлением бросился жать гостю руку,хотя они расстались каких-нибудь два часа назад, и статский советник, кажется,не давал ни малейших оснований тревожиться о своем здоровье.

Фандорин бурляевскую нервозность истолковал в том смысле,что подполковнику неудобно за давешнее арестование. Однако все положенныеизвинения были многословнейшим образом высказаны еще на вокзале, поэтому кдосадному эпизоду за исчерпанностью темы чиновник возвращаться не стал, а сразуперешел к существенному.

– Петр Иванович, вчера вы докладывали мне опредполагаемых мерах по устроению б-безопасности визита генерал-адъютантаХрапова. Ваши предложения я одобрил. Сколько мне помнится, вы выделили двенадцатьфилеров для встречи на вокзале, четверых, одетых извозчиками, определили вуличное сопровождение, и еще две бригады по семь человек назначили дляпатрулирования окрестностей особняка на Воробьевых горах.

– Точно так, – осторожно подтвердил Бурляев, ожидаяподвоха.

– Осведомлены ли были ваши филеры о том, что за персонап-прибывает?

– Лишь старшие каждой из бригад – всего четыречеловека, исключительно надежные.

– Та-ак. – Статский советник закинул ногу на ногу,отложил цилиндр и перчатки на соседний стул и небрежно поинтересовался. –Надеюсь, вы не забыли сообщить этим ч-четверым, что общее руководство охранойвозложено на меня?

Подполковник развел руками:

– Никак нет, Эраст Петрович. Не счел нужным. А что,следовало? Виноват.

– И что же, никто кроме вас во всем Отделении не знал,что встречать генерала поручено мне? – стремительно наклонился впередФандорин.