глаз. Хотя охранять объект они должны были попеременно: Николай часовым, а Григорий подчаском. Но возбужденный Горевой ни на шаг не отходил от сержанта и тогда, когда подходило его, Григория, время для короткого сна. Николай тоже не полез в фургон в отведенный для отдыха час, просто не заметил его — настолько они с Горевым разоткровенничались.

— Так тебе девятнадцать, на год меня старше! — удивился Григорий, сразу перейдя с сержантом на «ты». — А как много уже успел. И «Ревень» испытывал, и в финскую кампанию повоевал. Вот это да!

— Не завидуй, малыш. — Веденеев только так теперь называл Горевого, и Григорий совсем на это не обижался, ему даже нравилось такое обращение. — На твой век передряг тоже хватит. Вишь, не успел еще, извини, научиться обмотки как следует наматывать, а уже тебя к чудо-установке приставили. Я ведь так же начинал: призвали после ремесленного в НИИ связи и сразу — вперед, на войсковые испытания «Ревеня» в Киевский округ. Потом погрузили станцию на платформы и айда — на трескучие морозы в Карелию. Пожгли мы там костров. Только не грели они. Война, малыш, худое дело.

— Думаешь, сунутся на нас фашисты?

— Шут его знает. У них, собак, животы ненасытные. Сам видишь, Польши и Франции им мало. Наверняка дальше попрут. По крайней мере, мы должны быть готовы к этому. Ведь не случайно с «Ревенями» спешили, слава богу, запустили в серию. Теперь вот с «Редутом» торопимся, — вздохнул Николай.

Горевой тоже вздохнул:

— У меня мама в Одессе одна осталась. Батьку я и не помню, ползал еще, когда кулачье его из-за угла убило… Но здорово все же шагнула наша наука! — неожиданно с восхищением воскликнул он. — Я с детства радио увлекаюсь, в кружок при Осоавиахиме бегал и не думал, не гадал, что есть у нас установки радиообнаружения самолетов по отраженной волне. Мысли такой даже не приходило! А ведь кто-то же придумал? Умница! Много таких установок сделали, а?

Веденеев нахмурился, строго осадил Горевого:

— Поменьше трепись. Подписку-то давал?.. То-то же. Наше дело, малыш, тайной окружено. И, поди, не зря. Кто не мечтает заполучить второе зрение и с его помощью знать, что в небе творится? Попробуй тогда подлети! Так что больше помалкивай. У нас болтунов не любят.

— Да я ведь ничего… Но интересно!

— Еще раз предупреждаю: интерес свой из головы выбрось! Начальство само решит, что тебе знать положено, а чего нет. Сказали, быть оператором — вот и думай об этом, — выговорил Горевому Веденеев, после чего они надолго замолчали.

На востоке занималась заря. Звезды на небе блекли. Вскоре позиция «Редута» ожила: появились руководитель испытаний и его помощники. Внизу затарахтел движок силового агрегата, в фургонах зазудели лампы, измерительные приборы, защелкали тумблеры и переключатели.

— Веденеев, будете после ночи отдыхать или как? — мимоходом спросил сержанта военинженер.

— Чего там, если позволите, я на свое место сяду, к передатчику.

— Хорошо. А бойца отправляйте, — кивнул он в сторону Горевого.

— Разрешите остаться, товарищ военинженер первого ранга? — шагнул вперед Григорий с просительной миной на лице. — Я нисколечко не устал. Вдруг пригожусь!

Руководитель испытаний смерил Горевого взглядом, сомнительно покачал головой.

— Да вы не смотрите, что я ростом не вышел, — загорячился Григорий. — Я…

— Последняя буква, — шутливо оборвал его военинженер и улыбнулся. — Ладно, будете выполнять обязанности визуального наблюдателя. Веденеев, объясните ему…

Площадка наполнялась людьми. Появились связисты, они притащили стол, установили на нем телефоны протянули провода. Тут же собрались командиры, которых пригласили на испытания необычной техники. Горевой увидел среди них и своего ротного. Хотел было подойти к нему: пусть узнает, какая важная роль отведена его подчиненному. Жаль, конечно, что не в фургоне быть придется, как Веденееву. Но снаружи даже лучше, все на глазах.

Представиться ротному Григорий не успел. К площадке, пыля, подкатили две черные эмки. Из них вышли двое военных со звездами в петлицах и несколько штатских. «Генералы!» — присвистнул Горевой, непроизвольно вытянувшись. Послышалась команда «Смирно!» Военинженер доложил о готовности к началу испытаний.

— Воздух! — истошно закричал Горевой, услышав гул самолета, и поднял руку с красным флажком. Все невольно посмотрели в его сторону. Григорию показалось, что генералы ему одобрительно кивнули, и он снова звонко выкрикнул: — Внимание, воздух!

Военинженер снял с аппарата трубку, крутанул ручку и что-то сказал в микрофон. Послышался нарастающий звук заработавших электроприводов, пришли в движение шестерни. Фургоны ЗИСов дрогнули и синхронно начали вращение, медленно кружа антеннами. Минута — оборот, еще минута — оборот. А и да «Редут»! Каково зрелище!..

Только много позже Григорий Горевой до конца осознал значительность этого события, свидетелем которого ему посчастливилось быть. Тогда для молодого бойца оно было лишь захватывающим зрелищем, не больше. Впрочем, мало кто из присутствовавших в тот день на испытаниях знал, какими тяжкими трудами и горячими спорами достался нам локатор «Редут», пусть и не первый отечественный радиолокатор, но по праву называемый отцом всех действующих поныне радиолокационных станций.

Справка.

Впервые о возможности использования радиоволн для обнаружения самолетов заговорили еще в начале тридцатых годов. Сначала в одном из полков ПВО, в котором служил инженер-одногодичник П. К. Ощепков (в будущем профессор). Бредил он этой идеей, но не очень-то ему верили. Особенно те командиры, которые уповали в воздушном наблюдении и оповещении на «слухачей» и визуальных наблюдателей. Пришлось Ощепкову помыкаться, пробивая свое детище.

Хорошо, что параллельно к идее радиолокации пришли и некоторые наши ведущие ученые-физики. Сообща, при поддержке С. М. Кирова, К. Е. Ворошилова, М. Н. Тухачевского, А. А. Жданова, они убедили сомневающихся и приступили к разработкам. Заниматься проблемой поручили двум ленинградским институтам — электрофизическому, преобразованному вскоре в НИИ-9, и физико-техническому.

После того как в январе тридцать четвертого успешно прошел первый опыт радиообнаружения, вперед вырвалась «Девятка». В том же году в ее стенах инженеры создали установку «Рапид». Именно на ее основе и была разработана уже известная читателю линейная система радиообнаружения РУС-1 — «Ревень».

Между тем в институте профессора А. Ф. Иоффе события развивались медленней. Там долго решали: идти ли за коллегами из «Девятки», используя в основном непрерывное излучение радиоволн, или взять на вооружение метод импульсной посылки мощных сгустков энергии? Наконец остановились на последнем. И физтех Иоффе обогнал в исследованиях НИИ-9. Группа молодого инженера Ю. Б. Кобзарева (впоследствии профессора, одного из первых лауреатов Государственной премии СССР в области радиолокации) сконструировала РУС-2 — «Редут». Две опытные установки поручили изготовить Институту связи Красной Армии. Одна из них проходила полигонные испытания в Москве. А вторая — войсковые, в Закавказье.

…Горевой, как и все, завороженно смотрел на крутящиеся фургоны с антеннами. Но вот по телефону сообщили, что самолет, за которым велось наблюдение, произвел посадку.