и спать ложусь, и поднимаюсь. — Григорий хитровато прищурился и закончил: — А все потому, что один товарищ предрек, мол, никогда не быть мне разведчиком неба. Вот и приходится доказывать обратное.

— Ну, ну… А ты, малыш, оказывается, злопамятный.

— Я?! Да я наоборот…

Закончить фразу Григорий не успел, его окликнул лейтенант, который строил прибывших красноармейцев тут же, на перроне, и проверял их по списку. Горевой поспешил в строй. А Веденеев, забросив за плечо свои нехитрые пожитки — вещмешок и скатку, направился в штаб.

Капитана-комбата Николай узнал сразу. Бондаренко, как и на стажировке, был подтянут, до синевы выбрит, в надраенных до блеска сапогах. «Только мешки под глазами да морщин на лице прибавилось, — отметил про себя Веденеев. — А так каким был сухарем, таким и остался. Даже не улыбнется». Проверив у старшины командировочное предписание и окинув его придирчивым взглядом, Бондаренко изрек:

— Приказываю вам отбыть на границу, в Карелию, в распоряжение инженера батальона воентехника первого ранга Осинина. Он там разворачивает восемь установок «Ревень», которые мы получили. Сейчас находится вот здесь, — показал комбат точку на карте за Выборгом, недалеко от Финского залива. — Задача: как можно быстрее запустить радиогенераторное оборудование и настроить должным образом приемники. Нужно срочно создать вдоль границы электромагнитную завесу, чтобы ни одна муха незамеченной не пролетела. Ясно?

— Так точно, товарищ капитан!

— Допуск, продаттестат получите у начальника штаба. Действуйте!..

Найти инженера батальона оказалось не так просто. Осинин мотался по «точкам», и лейтенант Ульчев, начальник расчета радиоприемного оборудования третьего «Ревеня», на позицию которого с большим трудом добрался Веденеев, посоветовал ему:

— Лучше ожидайте воентехника здесь. Он или сам объявится, или обязательно выйдет на связь.

— Что же, мне сидеть сложа руки и ждать у моря погоды?

— Дело найдется, — успокоил Веденеева лейтенант, — спецов, знающих технику, раз, два и обчелся. Заодно и я у вас поучусь. — Смутившись, Ульчев пояснил: — Неделю назад выпустился из училища связи, да не по тому профилю. Радиоулавливатель изучал по ознакомительной лекции, в общих чертах.

Засел Веденеев в аппаратной, натаскивая лейтенанта и его личный состав. Заодно приемник настроил. Но эфир молчал, ни одного биения на ленте отметчика, засекающего пролет самолетов. Вот тебе и граница! В финскую кампанию совсем не так было. Правда, тогда воевали.

Наконец объявился Осинин. Худой, измученный, только глаза поблескивали живинкой на осунувшемся лице. Веденееву обрадовался:

— Я знал, что ты приедешь. Молодец! — И сразу к делу: — Покрутиться нам осталось немного. На Валааме станцию развернули, на острове Лавансаари тоже, и здесь, у Ульчева, как видишь, ажур. Теперь я двину сюда, северо-западнее первого расчета, — ткнул пальцем в карту воентехник, — поставлю там генератор. А ты по бокам от него, на удалении тридцати километров, располагай приемники. И баста, — хлопнул Осинин ладонью по столу, — граница будет на замке! Готовность к включению — через два дня, двадцать второго июня. В четыре ноль-ноль выходим на связь. Времени, конечно, мало, но комбат торопит. Сверим часы…

В назначенный срок Веденеев просигналил о включении приемного оборудования. Через несколько минут на ленте ондулятора появилась одна отметка, тут же другая… Биения на отметчике повторялись с такой частотой, что Николай усомнился: исправен ли он? Охватила тревога. Он быстро связался с соседней «точкой» — картина аналогичная.

— Срочно передайте донесение в приемный центр батальона: воздушная граница нарушена большой группой самолетов! — приказал он радисту, а сам запросил Осинина.

Когда воентехник ответил, Веденеев нервно схватил телефон и открытым текстом коротко обрисовал ему обстановку.

— Я уже знаю, — услышал Николай сквозь потрескивание шумов в трубке хриплый голос Осинина. — Меня отзывают в штаб. А вы, старшина, оставайтесь на месте, ждите шифровку от Первого.

— Может, учения начались, товарищ воентехник? — с надеждой спросил Веденеев и услышал в ответ жесткое, болью отозвавшееся в сердце:

— Нет, это война!

Справка.

Из материалов по истории службы ВНОС.

Утром 22 июня 1941 года первые боевые донесения о нарушении воздушных границ на северо-западе немецкими и финскими самолетами передали станции «Ревень». Отличился старший радист заместитель политрука Шутилов, который передал 64 боевых донесения о налетах вражеской авиации на подступы к Ленинграду.

Батальону передается «Редут»

Только к вечеру добрался Осинин на перекладных до Песочной. Тут же получил приказ от Бондаренко:

— Бери машину и жми к полковнику Соловьеву. Он тебя ждет.

Воентехник побаивался начальника службы ВНОС. У него почему-то сложилось мнение, что от встреч с полковником, своей фигурой напоминающим грозного великана, — одни неприятности. Так получилось и при выпуске из академии, когда по милости Соловьева, который был членом комиссии, Осинина вдруг назначили инженером батальона. А ведь Сергей мечтал о научно-исследовательской работе! Ему все и пророчили ее — все-таки был круглым отличником. Но мечта неожиданно отодвинулась настолько далеко, что поневоле Осинин подумал, какая это каверзная штука — жизнь.

«И зачем он меня вызвал? — обеспокоенно заерзал на сиденье Сергей, трясясь в комбатовской эмке по булыжной дороге. Но тут же мысленно одернул себя: — Да о чем это я? До мелочей ли сейчас? Ведь война! Нет, явно что-то срочное и важное».

В штабе корпуса ПВО начальника службы ВНОС в кабинете не оказалось, и Осинин, потоптавшись, открыл дверь рядом, в отдел разведки, подумав, что Соловьев, возможно, находится там. «Может, спросить?» — подумал Сергей. Но в отделе было явно не до Осинина. Трезвонили аппараты, направленцы кого-то вызывали, что-то уточняли, хватались за карты, делая пометки, мимоходом кивнув Осинину, выбегали из кабинета, а возвращаясь, снова хватались за телефоны и требовали какую-то «Фанеру», «Непоседу» или совсем уж несуразное: „«Африку»!.. Срочно «Африку»!..“

«Ну и позывные, нарочно не придумаешь», — усмехнулся про себя Сергей, сочувственно поглядывая на оперативников, даже не пытаясь к кому-либо из них обратиться. Чтобы не мешать, Осинин попятился к выходу и в дверях столкнулся с полковником. От неожиданности остановился, и сразу по ушам резануло:

— Не путайся под ногами… Приехал — жди! — Соловьев легонько, словно пушинку, отодвинул Сергея в сторону и гаркнул: — Быстро сведения по карельскому направлению для доклада начштаба!

Подбежал человек с картой, которую полковник от нетерпения чуть ли не вырвал у него из рук. Не взглянув больше в сторону Осинина, Соловьев стремительно вышел.

Но вскоре снова появился и подозвал инженера радиобатальона к себе.

— Значит, так, рассусоливать мне с тобой, товарищ воентехник первого ранга, некогда. Обстановка… — Он махнул огорченно рукой. — Хотел было побеседовать обстоятельно, потому и вызвал. Но теперь не до разговоров. — Полковник оценивающе окинул взглядом Осинина и шутливо-одобрительно пробасил: — А ты — удалец! «Ревени» к сроку развернул. Идут от них донесения!

Осинин от похвалы зарделся. Начальник службы