Фургоны застопорили ход, открылись дверцы, из аппаратных вылезли распаренные испытатели. Горевой увидел Веденеева и хотел было поспешить к нему. Но тут услышал:

— Ну, что у нас получается, Васильев? — спросил у руководителя испытаний один из генералов, видно старший.

Горевой задержался, все же интересно узнать результат. Военинженер 1 ранга полистал журнал, бегло просматривая донесения, полученные от оператора установки, и доложил:

— Неплохая картина, товарищ генерал. «Редут» обнаружил цель на удалении шестидесяти километров и «видел» ее практически в течение всего полета.

— Но мне показалось, что дважды радиоулавливатель терял самолет? — спросил другой генерал, всматриваясь в военинженера цепким взглядом.

— Но позвольте, товарищи, я пояснял, что цель в это время входила в «мертвую зону», — с нотками нервозности в голосе вмешался в разговор человек в светлом костюме и парусиновых туфлях. — Такова физика распространения радиоволн, что мы можем поделать!

— Не надо горячиться, — попытался успокоить его генерал, усмехаясь. — Вы, инженеры-разработчики, всегда стремитесь быстрее спихнуть изобретение. А нам, военным, надо четко уяснить, в чем его слабость, а в чем сила. Не так ли? Меня интересует вопрос: расчет установки знал о маршруте полета самолета?

— Что вы, товарищ генерал! Его знал только я и летчик. Я докладывал… — начал пояснять руководитель испытаний.

— Хорошо, хорошо. А вы какого мнения об установке? Лучше она или хуже, чем система «Ревень»? Как думаете?

— Налицо преимущества «Редута», — твердо ответил военинженер. — И испытатели так считают.

— А если по существу, кон-крет-ней?..

Военинженера словно подстегнули, он с вызовом заговорил:

— Во-первых, «Ревень» громоздок. В центре передающее устройство, а по бокам, на удалении тридцати километров от него, — два приемных. Следовательно, обслуживающего персонала требуется больше. Во-вторых, непрерывно излучая радиоволны, установка создает лишь электромагнитную линию, своеобразный «забор», пересечение которого и фиксирует. Но мы не знаем, в какую сторону полетел самолет. Например, к границе или, наоборот, от границы… А «Редут» компактен, «видит» почти на сто километров вглубь. Раз! — Руководитель испытаний загнул палец на руке. — Может определить дальность до цели. Два! Наконец, точно выдает нам азимут, то есть курс ее полета. Это три!.. Так имеем ли мы право затягивать с принятием такой установки на вооружение? Ее надо срочно запускать в производство! — неожиданно закончил он.

— Ишь ты… — сомнительно покачал головой генерал. — Значит, и недостатков нет у «Редута», так, что ли?

— Почему нет? Есть. Например, не нравится испытателям, что антенны вместе с фургонами вращаются. Да я и сам как-то покрутился — укачивает. Думаю, это не слишком трудно устранить.

— В процессе производства придется многое совершенствовать, — неопределенно пожал плечами инженер-конструктор.

— А еще лучше совместить передающую и приемную антенны, — продолжил руководитель испытания. — Их же согласовывать — морока! Если и аппаратуру удастся разместить в одном фургоне, тогда «Редуту» действительно цены не будет.

— Ну, это уже фантазия! — загорячился представитель конструкторского бюро. — Да такой установки, как «Редут», и теперь наверняка нет нигде в мире! И потом, легко сказать «разместить». За короткий срок всего не решишь. Мы тоже головы ломаем над этой проблемой.

— Ничего, ничего, ломайте их сильнее. Времени у нас очень мало, — поддержал военинженера генерал. — А в акт мы недостатки запишем.

Инженер-разработчик начал было спорить, доказывать… Горевой не стал больше прислушиваться к разговору, а побежал к одному из фургонов, у которого маячила фигура Веденеева. С ходу ему выпалил:

— «Редут» лучше «Ревеня»!

— Ну и ну… Без тебя знаю, — буркнул в ответ Веденеев. Он вконец испа́рился на солнце и не знал, куда себя деть.

— Но ваш военинженер столько недостатков выложил, столько…

— Опять болтаешь лишнее. И потом, какие могут быть недостатки? Отличный радиоулавливатель! — возмутился Веденеев.

— Точно говорю. Вроде бы укачивает в фургонах, — не почувствовал сумрачного настроения Николая Григорий и услышал в ответ резкое:

— Слушай, малыш, шел бы ты отсюда. Я ошибся. Не выйдет из тебя разведчика неба. Вот это точно!

— Да?! Как бы ни так. Гляди-ка, какой прозорливый. Еще посмотрим. Я теперь с «Редутом» — на всю жизнь! — стукнул себя в грудь кулаком Горевой.

Расстались они холодно.

Справка.

26 июля 1940 года специальным решением НКО СССР радиоулавливатель самолетов РУС-2 («Редут») был принят на вооружение частей ПВО.

ВОСПОМИНАНИЕ ВТОРОЕ

Война

По-разному встретили 22 июня 1941 года Веденеев и Горевой. Хотя — вот уж не ожидал ни тот, ни другой — оказались они в одной части, под Ленинградом, где в самый канун войны формировался 72-й отдельный радиобатальон ВНОС[2].

Веденеева вызвал военинженер 1 ранга Васильев и озабоченно сказал:

— Слушай, старшина, письмо я получил от наших старых знакомых. Помнишь, на испытаниях «Редута» были у нас стажеры из академии — Бондаренко и Осинин? Закончили они учебу. Разворачивают теперь новое хозяйство — дело хлопотное, ответственное. Просят тебя откомандировать к ним, на подмогу. Ты ведь мастер на все руки, технику радиообнаружения знаешь как свои пять пальцев.

Веденеев пожал плечами:

— Я, честно говоря, уже домой потихоньку собираюсь — служба-то к концу подходит.

— Рано пока думать об этом, старшина. Ты же знаешь, какая сложная обстановка на Западе.

— А пакт о ненападении? И сегодняшнее Заявление ТАСС…

— Что, успокаивает?.. Плохо ты фашистов, старшина, еще знаешь. А я с ними в Испании бли-изко сошелся, до сих пор кулаки ноют из-за того, что мало наподдавал им тумаков. Верить им ни на йоту нельзя. Коварны, сволочи. А потому нам надо быть готовыми к любым неожиданностям. Вот так-то. Ну, поедешь в Ленинград?

— Поеду, товарищ военинженер…

На станции Песочной, где размещался штаб вновь создаваемого радиобатальона, Веденеев нос к носу столкнулся (кто бы мог подумать!) с Горевым. Тот с группой бойцов под командованием лейтенанта вышел из соседнего вагона, гремя вещмешком и путаясь в полах непомерно длинной для него шинели.

— Малыш, дружище! Кто же это тебя так вырядил — лето стучится в дверь. Поди, взмок? — шутливо хлопнул по плечу Григория Николай.

— Не то слово, — кивнул, отдуваясь, Горевой без тени удивления, будто расстались они с Веденеевым не год назад, а только вчера. — В Баку и принарядили, сказали, на Север едешь. Всех наших операторов, кто изучал «Редут», в поезд — и сюда. А ты, Коля, какими судьбами?.. Ой, простите, что не по форме обратился — вы уже, оказывается, старшина! — спохватился Горевой.

— Ладно, малыш, обойдемся без субординации. Не в казарме, и потом, столько не виделись!.. А я, видно, туда же следую, куда и ты. Вот ведь какая петрушка получается. Рассказывай, как жил-служил все это время?

— А-а, разве это жизнь, — махнул рукой Горевой, — сплошные доказательства! В учебниках погряз да в схемах. С эффектом Доплера в голове