Он потянулся, безмятежно улыбаясь, но в глазах так и осталсяпугающий ледок, прикрывавший некие жуткие глубины. Вадиму на миг сталонеприятно, он отвернулся.

– Не мешало бы, конечно, тут немножко понятий ввести, –лениво продолжал Синий. – Расставить всех по полочкам, петушка к парашеопределить… – он покосился на Василюка. – А то непривычно как-то,честно вам скажу, господа хорошие…

– Ты ж сто лет как откинулся, – пожал Браток могучимиплечищами.

– А это, котенок, на всю жизнь впечатано, будь ты хоть столет честный бизнесмен. Не в жилу мне смотреть, как эта Машка меж порядочными нанарах отдыхает, дупло не предоставляя для общественного пользования… Ну, и всеостальное.

– Сбеги, – посоветовал Браток.

– Из такой «Мурзилки» и бежать-то западло…

– Во, опять едет! – оживился Браток.

И все они, за исключением «персидской княжны», принялисьжадно таращиться в ту сторону, откуда приближалось сладкое и пленительноевидение, вполне материальное, впрочем.

Это фрейлейн Маргарита, лагерный врач в чинегауптштурмфюрера СС, изволила совершать обеденную прогулку – как давно и крепкоподозревали обитатели второго барака (а может, и остальных бараков тоже),исключительно в садистских целях, ради нанесения дополнительных моральныхтравм. Рыжий конь – не ахалтекинский аргамак, но и не деревенская кляча – почтибесшумно ступал по толстому ковру пожелтевших игл, без усилий неся на спинеочаровательное создание в черной эсэсовской форме, обтянувшей фигурку, каккожура сосиску, золотые волосы струились из-под высокой фуражки, рассыпались поспине, взлетали в такт конской поступи… Наступила такая тишина, что казалосьслышно было, как кровь заполняет пещеристые тела. Кое-кто поспешилперевернуться на пузо, чтобы на давать лишнего повода для подначек.

– Кто скажет «Ох, я б ей впер», будет весьма неоригинален,господа, – резюмировал Столоначальник.

– А мне плевать, – сказал Браток. – Ох, я б ейвпер…

– А ты баксы предложи, – усмехнулся Синий.

– Раньше надо было думать… Предлагал уже. Думаешь, чего уменя след на плече? Нагайкой, стерва, влепила от всей души. Я вам нерассказывал, как в Англии фаловал такую же куклу? Нет? Да вы чо, это ж песня…Короче, поехал я оторваться на озеро Лох-Несс. Вдруг, думаю, эта озерная чучапри мне вынырнет, а я ее на пленку щелкну – братва потом попадает… Ну, возьму сутра пару вискарей и гуляю по бережку. Как глаза ни таращил – нету никакогочудища. Говорю местным аборигенам – давайте в озеро полпуда динамита фуйнем,оно и всплывет. А они такая Азия – шары стали по чайнику, головами трясут,полицией пугают… Плюнул и пошел по кабакам. И попадается мне конкретная лялька,аппетитная – спасу нет. – Он добросовестно изобразил жестами смачныепараметры. – Слюна бежит. А она вдобавок еще и из ихней ментовки,шляпка на ней такая клевая, форменная… Ну, мне ребята минимум на бумажкенаписали, вынул я бумажку и давай ей вкручивать: мол, ай вонт мейк лав, ай хэввери мани… Вери, говорю, мани, баксы ей демонстрирую, а она, блядина, ржет иголовенкой мотает… Ну, меня заусило, довел до штуки баксов, пошел бы дальше,только она, стервочка, оглянулась по сторонам – а мы в таком переулочке стоялиглухом – да как двинет мне в солнечное, конкретно так, профессионально. Я какстоял, так и сел, а она слиняла. Еще язык показала, стерва. Я так прикидываю –лесбиянка попалась, иначе чего ж штуку баксов не взяла?

Когда утих соответствующий гогот, новоявленный Визирьгрустно сказал:

– Бывает, друг мой, и печальнее. Летел я однажды изШантарска в Питер, рейс ночной, людей не особенно много, а со мной была хорошаядевочка, и были мы с ней только двое на всем ряду. Долго лететь, скучно…Прилегла она головенкой мне на колени, прикрыл я ее плащиком, вроде спит – изачмокала голубушка не спеша, обстоятельно. Сижу я на высоте десять тысячметров, и до того мне хорошо, друзья, словно в раю. И вот тут-то, в самомразгаре процесса, приносит черт пьяного дурака из первых рядов. Шел он изтуалета, покачнулся и налетел на стюардессу, стюардесса падает на меня, я ее неуспел поддержать, плащ слетает, я шарахаюсь, вся картина на обозрение, славабогу, не всеобщее, девочка моя пищит, стюардесса, пардон, охренела, такойпассаж…

– В туалет надо было идти, – со знанием дела заключилБраток. – Я на питерском аэроплане как-то стюардессочку в туалете дрючил.Тесновато, конечно, но свой кайф тут есть. Десять тысяч метров, за бортом ветерсвистит, в дверь ломятся, а я ее – опа! опа! Такая манамба!

– В туалете серьезному человеку как-то и неприлично…

– Зато приятно.

– Интересно, Марго сегодня выдрючиваться будет?

– А для чего же она, по-твоему, сюда каждый день ездит?

– Ну, точно! Господа!

Господа в полосатом, как говорится, обратились в зрение,благо до широкой песчаной полосы по-над самым берегом озера было всего-тополсотни метров, меж ними и блестящей водой росло всего несколько деревьев, такчто обзор открывался идеальнейший – мечта вуайериста. Маргарита быстро и умелорасседлала коня, принялась уже медленнее избавляться от высоких сапог и черногомундира, под которым, как и в прошлые разы, не обнаружилось ничегошеньки, кромезагорелой точеной фигурки. Кровь клокотала и пенилась в пещеристых телах.Обнаженная златовласая красотка взмыла на спину коня, ловко его вздыбила,крупной рысью пронеслась вдоль берега.

– Говорят, бабы от верховой езды на оргазме тащатся, –выдал вдруг браток.

– Научный факт, – поддержал Синий. – Только мнесдается, орлы, что эта кукла еще и временами от ширева потаскивается. Зрачки унее иногда бывают спесыфические…

– Думаешь?

– Похоже.

– «Винта» бы ей впрыснуть, – мечтательно предложилБраток. – Тогда б сама к нам трахаться кинулась. Мы одной шлюхе полныйбаян всадили, так потом впятером не знали, куда деваться. Фома аж уздечкупорвал…

Конь остановился боком к ним над самой водой, прекраснаявсадница неспешно потянулась, закинув руки на затылок, с таким видом, словно осуществовании десятка зрителей и не подозревала.

– Леди Годива, – с некоторой дрожью в голосе сказалДоцент. – Как на картине…

– Вы про картину Кольера? – уточнил внезапно Визирь,тоже не самым безразличным голосом.

– Тоже видели репродукцию?

– Зачэм рэпродукция, вах? Оригинал.

– В Лондоне?

– В Ковентри, – сказал Визирь. – Где дело, полегенде, и происходило. Там она и висит, в Герберт Арт Гэллери. Красота,правда?

– Нет, это вы про что? – непонимающе уставился Браток.

– Объясняю популярно, – усмехнулся Визирь. – Жил вАнглии восемьсот лет назад один герцог, и ввел в своем городе налоги по полномубеспределу, хоть волком вой. Ну, его молодая жена ему и сделала предъяву: мол,не гони беспредел, с людей уж и стричь нечего. А он ей погнал встречнуюпредъяву: если ты такая добрая, проедь через весь город верхом на коняшке вголом виде, я тогда налоговый кодекс и отзову…