Олег прохрипел:

— Но что делать, если я вижу…

— Не видь! — велел Мрак.

— Не видь, и все. Видь то, что видел раньше. Да несмотри ты на меня так!… Я — Мрак. Видь то, что видел всегда. Видь толстого илохматого, волосатого, грубого, который все еще жрет сырое мясо… хотяпредпочитает жареное, с аджикой, с лучком и дольками чесночка…

В глазах Олега что-то мелькнуло. Настолько мимолетное, чтодругой бы не заметил, но Мрак с его звериной реакцией поймал сразу, усилилнажим:

— Не видь! Встань, мне нужна твоя помощь. А то, что тызришь все время сейчас… я ж по глазам вижу…

Плечи Олега зябко передернулись.

— Людям этого просто нельзя видеть! Пока еще нельзя.

— А мне?

Олега передернуло еще сильнее.

— Нет! Мрак обиделся:

— Олег, ты считаешь меня придурком?

— Наоборот, — ответил Олег серьезно.

— Придурку… или полному идиоту можно показать бы всюкартину мира… какая она есть…

— Какой ты ее видишь, — поправил Мрак язвительно.

— … какой я ее вижу, — согласился Олег,поморщившись.

— Придурок, который и нынешней не видит, вообще ничемубы не удивился. А вот профессор астрономии… да что там астрономии, любойчеловек со знаниями и убеждениями тут же сойдет с ума. Для него это будеткрушение всех его устоев, как научных, так и нравственных, жизненных,биологических…

Мрак заметил язвительно:

— Ты в самом деле полагаешь, что в нынешнем миресохранились какие-то устои? Самое время явить миру правду. Ладно-ладно, япошутил! Но сам бы я увидел мир, как видишь ты, совсем без дрожи в коленях.Серьезно. А вот ты похоже, кукукнешься. Зато со мной у тебя есть шанс остатьсяв своем рассудке.

— А ты?

— А меня поддержишь ты, — ответил Мрак незадумываясь.

— Иди ты!… Видишь же, сам на ногах не держусь. Забутылку хватаюсь, как слесарь-водопроводчик.

Но на измученном лице проступили розовые пятна. В глазахзаблестели сухие огоньки, словно на осколке слюды.

— Погоди… а в чем тебе нужна помощь?

— Вставай, бери оружие… У тебя что-нибудь есть?

— Я сам оружие, — ответил Олег.

Он попытался привстать, охнул, завалился навзничь. Лицострашно исказилось. Мрак ухватил за плечи. Снова странное ощущение, чтоприподнимает разогретую на солнцепеке каменную плиту. Олег тяжело дышал,горячее дыхание обжигало кожу. Мраку показалось, что вот-вот на ладоняхвздуются пузыри.

Наконец Олег сел, край кровати прогнулся, затрещал. Он явностарается согнать пьяную одурь, но непонятный страх снова заставлял нырять вспасительную дурь.

Мрак силой принудил встать, обнял за плечи, повел к выходу.

— Куда? — спросил Олег тупо.

— Рядом, — сообщил Мрак.

— Через квартал новый ресторан открыли… Просто чудо! Иготовят почти как люди, и не хамят… пока еще. Я уже обедал, проверил. Потом,конечно, скурвятся, так что надо в загул сейчас, пока из кожи лезут.

Олег остановился.

— Мрак, какой ресторан?

— Хороший, — сообщил Мрак убеждающе.

— Я же сказал, просто замечательный. А какие там штучкина длинных ногах!

— Погоди, — прервал Олег.

— Ты сказал, что тебе нужна помощь…

— Я не сказал, что мне, — возразил Мрак.

— Разве я такое сказал?

Олег подумал, ответил честно:

— Нет.

— Ну, вот видишь!

В прихожей наткнулись на бабу. Мрак указал ей взглядом,чтобы исчезла и не раскрывала рта, а то пришибет. Баба исчезла, как привидение,бесшумно и словно сквозь стену. Мрак вывел Олега на лестничную площадку, всевремя говорил громко, похохатывал, тормошил, и волхв потихоньку начал замечать,где он и что с ним, с трудом выпрямил спину, огляделся.

Двери лифта поползли в стороны. Олег, к удивлению Мрака, втемноте безошибочно попал в кнопку с номером «1», дверцы задвинулись. Долгоехали в темноте, Мрак успел рассказать три анекдота. Первый этаж, площадка,ступеньки, наконец из распахнутой двери навстречу ворвался Свежий прохладныйвоздух.

Асфальт блестит, от него вниз уходит еще один, только ужеперевернутый город. Мрак повел Олега по этой странной грани между зеркальнымимирами. Половина неба в тучах, но западная часть очистилась, крупное багровоесолнце тяжело сползает по синей тверди, к белым-белым зданиям новостройки нагоризонте. Блестит не только асфальт, дома все вымытые, пыль унесло вканализационные люки вместе с мусором, даже примелькавшиеся рекламы можночитать снова.

Он все еще придерживал Олега. Редкие прохожие на нихкосились, эти гомосеки уж совсем распустились, Олег заметил взгляды, повелплечами, и Мрак послушно убрал руки. Он говорил бодрым приподнятым голосом, ночувствовал себя прегадко. За эти века приходилось видеть волхва истощенным, изможденным,израненным, умирающим от отчаяния или депрессии, но и тогда не было такогодикого ужаса в глазах, не слышалось такого отчаяния в голосе, не видел в глазахтакой безнадеги.

— Жизнь хороша, — сказал Мрак бодро.

— Какой воздух! Какое… словом, какое, понял? А женщины?Посмотри вон на эту… Ноги растут прямо от головы.

Олег буркнул:

— Значит, вместо головы задница? Мрак ахнул:

— Ну и что? Так это же здорово!… А чего тебе еще?Умную? Ну ты и урод… Извращенец!

Асфальт под ногами сменился широкими гранитными плитами.Надежными, под сверхтяжелым танком не просядут, шероховатыми, что придаетподошвам хорошую устойчивость, не поскользнешься даже зимой.

Из переулка выползли, смешно размахивая руками, каквзлетающие гусята крылышками, трое малышей на роликах. Двое гнались запередним, догнали, окружили. До Олега донеслись возбужденные голоса:

— А ну, покаж!

— А в самом деле…

— Смотри, шевелятся!

— Ух ты, в самом деле шевелятся! А я думал, брешет…

— Коль, а Коль? Как ты это делаешь?

И солидный тонкий голосок, вибрирующий от гордости, отупоения счастьем, от осознания, что он может то, что другие не могут:

— Вы, лохи!… Сперва почувствуйте. Не пытайтесь шевелитьтем, чего нет. Сперва замрите, ясно? Почувствуйте… ну, почувствуйте то, чем ещеникогда не шевелили. Это и есть мускулы для шевеления ухами…

— А у меня не получается!