Камень не на шутку огорчился. Мало того, что у Любы сРодиславом все плохо, мало того, что бронхит начинается, так еще и Змей что-тозаподозрил. Неудачный сегодня день.

В конце июня Родиславу поручили принять участие в работе надтемой, требующей постоянных выездов в командировки: многие сотрудники захотелилетом уйти в отпуск, а материал-то собирать надо, никто планнаучно-исследовательской работы не отменял, вот его и «пристегнули», как«пристегивали» почти ко всем темам, над которыми работал отдел: начальник знал,что майор Романов в сентябре будет поступать в адъюнктуру, поэтому включать егов какую-нибудь тему на постоянной основе бессмысленно, парню просто надопересидеть несколько месяцев, так пусть помогает другим или выполняетвнеплановые поручения.

Он с удовольствием уехал, предварительно договорившись сЛизой, что возьмет, как и полагается, билеты на поезд, которые потом сдаст вбухгалтерию для отчета, а сам вернется самолетом, купив билет на собственныеденьги, и явится из аэропорта прямо к любимой. Таким образом, у них будет целыхдвадцать бесконтрольных часов, которые они проведут вместе, не расставаясь нина минуту. Родислав подгадал таким образом, чтобы возвращение пришлось насубботу и Лизе не нужно было работать.

Это были упоительные двадцать часов счастья, которые онипровели, не вылезая из постели. К вечеру, когда должен был прибыть поезд,Родислав вернулся домой, и вернулся, как всегда, с удовольствием: во времяпребывания у Лизы им жаль было тратить время на приготовление еды, ониперехватывали бутерброды, запивая их растворимым кофе, да и в командировкекормили отнюдь не разносолами, и он соскучился по настоящей вкусной пище. Крометого, ему не терпелось рассказать Любе о своих новых впечатлениях, полученных впоездке. Лизе он, конечно, тоже кое-что рассказал, но совсем немного: ей это небыло интересно, да и потом, им и без того было чем заняться.

Однако дома, наевшись и перекинувшись с женой буквальнонесколькими словами, Родислав почувствовал, что его сморило. Он засыпал находу. Еще бы, больше суток не спал, сперва отработал день на выезде, потомпомчался в аэропорт, летел, ехал к Лизе и у нее тоже глаз не сомкнул. Он устали смертельно хотел спать.

– Родинька, как же ты измучился в этой поездке, –сочувственно сказала Люба. – Пойдем, я помогу тебе принять душ, а то тыпрямо в ванной уснешь. Помоешься – и сразу ложись.

Она отвела его в ванную, заставила сесть в воду, намылила иполивала душем, а он перестал бороться со сном и то и дело задремывал. Потомона вытирала его темно-красным пушистым полотенцем, и Родислав Романовчувствовал себя самым счастливым человеком на Земле. Двадцать часов страстнойлюбви – и впереди покой, прохладная чистая постель, крепкий долгий сон, а затемвкусный сытный завтрак. Хорошо, что завтра воскресенье, и хорошо, что ребята надаче, никто и ничто не помешает ему выспаться. Дача, дача… Наверное, придетсязавтра ехать за город к детям, повидаться и отвезти продукты. А он так хотелпобыть дома!

– Завтра к детям надо… – пробормотал он, засыпая.

– Не надо, я сегодня уже съездила, – донесся голосЛюбы. – Все купила и все отвезла. Конечно, если ты хочешь…

– Я сплю, – тихо выдохнул он. – Я хочу толькоспать. Я очень устал.

– Спи, Родинька, спи, мой золотой.

Он мгновенно провалился в сон, успев подумать только о том,как он счастлив.

Следующая командировка не заставила себя ждать, и снова быликупленные официально железнодорожные билеты и приобретенный за свой счет билетна самолет, и снова были чудесные, но пролетевшие так быстро часы, проведенныес Лизой. Потом была и третья командировка, потом еще одна, четвертая…

В середине августа Родислав возвращался из очереднойпоездки, на этот раз из Ленинграда. У него был билет на «Красную стрелу», выездв 23.55, прибытие в Москву в 8.25 утра. Как и было запланировано, он сел всамолет вечером, закончив работу и отметив командировочное удостоверение, иоколо полуночи оказался в столице. Телефон Лизы не отвечал, но это Родислава неостановило. Он взял такси и поехал на улицу Маршала Бирюзова, где жила Лиза.Дверь ему никто не открыл. Он несколько раз нажимал кнопку звонка, пока незаметил засунутый в щель между дверью и косяком листочек бумаги. В записке Лизасообщала, что у нее внезапно заболел отец, живущий в Дмитрове, и ей пришлосьуехать к родителям. Там же был и номер их телефона. Но что толку с этогономера, если по нему неоткуда позвонить, кроме как из дому? Номер не прямоймосковский, а междугородный, областной, из автомата по нему не позвонишь.Родислав крякнул от досады, поразмышлял некоторое время, посмотрел на часы –почти половина первого, и отправился домой. Ему повезло сразу же пойматьчастника, и он еще успел на последний поезд метро. «Скажу Любе, что устал исоскучился, поэтому поменял билет и прилетел, – думал он по дороге. –Жаль, конечно, что так вышло, но ничего не поделаешь. Люба будет рада, покормитменя, уложит спать, а перед этим мы поговорим. Надо будет обязательно рассказатьей про того питерского подполковника, с которым мы сцепились по поводусекретных документов. Как-то нехорошо мы с ним расстались, кажется, он на менязлобу затаил. Наверное, я был не прав… Во всяком случае, неприятный осадок уменя остался. Расскажу Любе, она как-то так ловко умеет расставлять все посвоим местам, что кажется, будто все нормально и ничего особенного неслучилось. Эх, черт возьми, жалко, что у нас запрещено двоеженство! У меня былабы идеальная семья с двумя женами: с одной я бы спал, а с другой дружил ирастил детей».

Он умел почти всегда и почти во всем находить не толькоминусы, но и плюсы, и, подходя к своему подъезду, Родислав был уже доволен, чтовсе получилось так, как получилось. По крайней мере, сегодня ему не придетсяпрятать глаза, когда Люба начнет сокрушаться над его усталостью и измученнымвидом, он явится домой не из постели любовницы, а действительно прямо ссамолета. Ну, не совсем прямо, конечно, но и не из постели, и следы усталостина его лице, помятый вид и синева под глазами будут именно от работы вкомандировке и от жизни в ведомственной гостинице, а не от безудержных любовныхутех. Все-таки в том, чтобы приходить домой с чистой совестью, тоже есть свояпрелесть!

Он открыл дверь квартиры, зажег свет, сменил ботинки натапочки и на цыпочках направился в спальню. Темно и тихо, Люба, конечно, ужеспит, и надо разбудить ее осторожно, так, чтобы она не испугалась.

После яркого света в прихожей темнота спальни показалась емукромешной, и первые несколько секунд он ничего не различал, кроме смутногопятна зашторенного окна. Потом глаза адаптировались к темноте, он тихонькоподошел к кровати, очертания которой были каким-то не такими… «Да постель же неразобрана! – сообразил Родислав. – Она аккуратно застелена и накрытапокрывалом. Любы здесь нет. Может быть, она спит в детской?» Мысль показаласьему вполне разумной, хотя и слабо аргументированной: зачем спать в комнатедетей, если есть спальня? Тем более Лелькина кроватка совсем маленькая, аКолькин диван хоть и достаточно длинный, но слишком узкий для человека,привыкшего к двуспальной кровати. Но где-то же Люба должна спать? Если не вспальне, то в детской или в гостиной, где тоже есть полуторный «гостевой» дивани еще раскладное кресло-кровать.