— А в честь чего? — не без интереса спросил Петр,произнося слова громко и с расстановкой, чтобы облегчить взаимопонимание допредела.

— А ф честь н-ничего, — объявила Наденька. —Имею право. — Она через плечо покосилась на Петра, расплылась в широкойпьяной улыбке. — М-мейн либер фатер? Стебарь с-системы С-станиславского?На «Ос-скара» метишь, м-мудак? — и завернула такое, что у Петра уши едване скрутились в трубочку, да и у остальных, думается, тоже.

От неожиданности Петр едва ее не выпустил, а юная«падчерица», с пьяной непредсказуемостью впавшая в состояние буйного веселья,запустила еще одну матерную тираду, сделавшую бы честь старому боцманюге.Попыталась спеть что-то непонятное. развернулась к Петру и повисла у него нашее, удивительно цепко сомкнув руки:

— Ты м-мудак, режиссер… Но мудак с фантазией..Хх-очешь, я тебе прямо тут отдамся? А ты отдашь все н-немедленно? А? Ил-лиодного минета будет достаточно?

— Да что ты городишь? — прямо-таки возопила Катясо всем накалом извечного родительского заблуждения, при котором искреннеполагают, что воспитали ангелочка — а у него, оказывается, из-под белоснежногохитона чертячий хвост торчит…

Цепляясь одной рукой за шею Петра с ловкостью позабытойнынешним молодым поколением обезьяны Читы, Надя развернулась к матери,свободной рукой похлопала ее по щеке:

— К-какая великая артистка погибает… сказал Нерон,удавливая Клеопатру… Или не он? Или не ее? Режиссер, мы д-договорились? Вдеталях?

На счастье, именно в этот момент по лестнице затопали, вприхожую вторгся Земцов, без всегдашнего галстука, в сопровождении двух своихмальчиков и седого субъекта в белом халате. Началась деловая суета, в которойПетра с Катей как-то ухитрились оттереть в сторону. Появился еще одинбелохалатник, молодой верзила, громко потребовал побольше теплой воды инашатыря. Наденьку уволокли в ее комнату и начали без излишней суеты бороться салкогольным отравлением организма. Судя до долетавшим звукам, боролись насовесть, враз вызвав обильную рвоту.

Катя хотела пойти туда, но Петр удержал за локоть:

— Не мешай, они справятся…

— Бог ты мой, такого еще не было. Два раза приходила сявственным запашком, но это по нынешним временам настолько безобидно…

— Хорошо хоть не наркотики, — удрученно сказал он.

— Хорошо… — слабым эхом откликнулась Катя. Петр усадилее на диван, прижал к себе. Конечно, никакие слова сочувствия тут не годились.Он просто не мог найти нужных слов. Не мог встать на Катино место. Его дочкесейчас было бы примерно столько же. Было бы. Если бы заливший глаза водитель«ЗИЛа» не въехал, сука, на тротуар и не смел стайку первоклассниц. С тех пормногое и пошло наперекосяк, а потом разбилось так, что склеить не удалось…

Из Надиной комнаты по-прежнему доносились громкие звуки,сопровождавшие процесс насильственного очищения желудка. Катя всхлипнула, несдержавшись. Петр покрепче прижал ее к себе, совершенно не представляя, чем вэтой ситуации помочь.

— Я с ней потом поговорю… — пробормотал он.

— Боже мой, но это… Как гром с ясного неба… Легонькопокачивая прильнувшую к нему Катю, словно баюкая ребенка, Петр на мигпочувствовал себя настоящим мужем и отцом, вляпавшимся в нешуточные хлопоты совзрослеющим чадом. Правда, охватившее при этом бессилие причудливым образомсмешалось с холодным анализом, основанным на кое-каких пьяных фразочках…

Они долго сидели под дверью. Потом вышел Земцов всопровождении врача, пожал плечами:

— Наши барышни играли в больших, Екатерина Алексеевна.Надя, Лика Перова и Таня Капчиц.

Инициатива, если верить мадемуазели, исходила от нее… Этоничего. Никаких посторонних, никаких поисков подхода, Павел Иванович…

— Да о чем вы?! — вскрикнула Катя. — С ней-точто?

— Успокойтесь, — сказал седовласый врач устало. —Завтра будет похмелиус вульгарно, только и всего. А может, и не будет —организм молодой, крепкий, излишествами не подточен. Вообще-то, лучшимсредством авторитеты полагают хороший ремень… Я ей ввел легонькие транки, доутра проспит. А утром, если все же решите проявить гуманность, попоитерассольчиком. Данный случай никакой опасности не представляет…

…Когда квартира часика через полтора отошла ко сну, Петростался сидеть в кабинете. Зародившиеся у него догадки были, по совести,чертовски неприглядными, но, размышляя холодно, отстраненно, полностьюукладывались в картину.

Аккуратно потушив окурок, он принялся методично, старательнообыскивать кабинет. В незапертом письменном столе не оказалось того, на что онрассчитывал наткнуться. И нигде не оказалось. Оставалось…

В дверь заглянула Катя, осунувшаяся, в ночном халатике:

— Спит, стервочка… Кажется, все нормально.

— Ты тоже ложись. — Петр подошел и поцеловал ее вщеку. — Ничего страшного, как сказал доктор… А я посижу. Если что,присмотрю. Иди поспи.

— Какой тут сон… — вздохнула она и вышла.

Петр открыл форточку — кондиционером он пренебрегал,предпочитая естественную вентиляцию, — закурил очередную сигарету. И долгосидел за столом, уставясь на высокий сейф прищуренным взглядом охотника.Подозрения крепли.

Неизвестно, что подумали о его действиях телохранители —должны же они были что-то подумать, лицезрея, как на их глазах хозяин самоличнопокупает в «Хозтоварах» разнообразные бытовые мелочи, главным образом сыпучие ижидкие? Не исключено, решили, что дает о себе знать авария, вряд ли Пашкакогда-либо сам ходил по магазинам, да еще за этакими прозаическими вещами… Какбы там ни было, они оказались достаточно вышколены, чтобы не переглядываться спонимающим видом. Молча ходили за ним из отдела в отдел — хваткие ребята,спокойные и неприметные, самые обыкновенные на вид, ничуть не похожие накиношных амбалов, от которых в реальной жизни толку — чуть. Вовсе нерасталкивали плечами окружающих — просто двигались рядом в ритме походки Петра,так что многие и не сообразили, в чем тут фокус… Если не знать заранее, пожалуйчто, и не определишь, что это господин новый русский с охраной…

После ужина — успел уже привыкнуть к сей церемонии и почтиприжился — Петр заперся в кабинете, сказав Кате, что собирается поработать.Разложил на столе, на газетке, все потребное для более тесного знакомства ссейфом, отсыпал на отдельную бумажку сыпучего, сколько было необходимо, налил врюмки из бара жидкого, приготовил все остальное. Не спеша выкурил сигарету,стоя у сейфа и приглядываясь к цифровым колесикам. Они сияли, как медяшка накорабле, где наличествует строгий боцманюга. Должно быть, Марианна постаралась.Ничего нельзя утверждать наперед, хватка уже не та, но с аналогичными моделямидоводилось вступать в интимные отношения, так что будем посмотреть…