– На. – Кучерявая сунула Алисии копье.

– Я не смогу, – жалобно пискнула Алисия. Древко словно бы обожгло озябшие пальцы. – Они же луцки!

– Это не для луцек, – произнесла кучерявая девочка, катясь прочь от Алисии спиной вперед: – Если они будут близко, проткни себе шейную артерию. Это вот здесь. – Она дотронулась до горла. Алисия сглотнула, не слюну, а будто кусок льда. – Луцки ищут новую луцку. Не дайся им живой.

Кучерявая изящно развернулась.

– Луцки! – заверещала не совсем толстая девочка, хватая Алисию за локоть и тыча пальцем в мост.

Женщины в белых рубищах выбрались из логова. Они перли на скучившихся девочек и на двух уцелевших надзирателей, двигаясь так, словно лишь сегодня научились ходить, словно какой-то чародей превращал птиц в женщин, но притомился и забросил работу на середине. Появлялись луцки не только из темноты мостовых арок: из зарослей бузины тоже, и из недр кирпичной трубы. Ветер донес до Алисии запах нечистот. Лица одних луцек скрывали бумажные конусы: примитивные маски птиц, может быть, пеликанов. Лица других были припорошены мукой и освещены, как лунами, круглыми безумными очами. У некоторых луцек отсутствовали ноги, и они катили к добыче на санках, отталкиваясь ладонями ото льда. Иные потрясали дубинками, у иных на руки были насажены отсеченные песьи головы. Алисия вздрогнула от того, что холодная сталь обожгла ей кожу: сама того не замечая, она приставила к своему горлу острие копья.

Надзиратели перезаряжали дробовики, затравленно озираясь. Вновь загудел рожок. Луцки отрывисто залаяли.

– А ну не дергайся!

Алисия воззрилась на двух девочек, которые отделились от группы. Та, что была выше – белый локон, придавленный шапочкой, – вела вторую, намотавши на кулак ее косу. Вела прямо к луцкам.

– Вот эту забирайте! Вам хватит, гадины чертовы!

Девочка, которую вели за волосы, захныкала:

– Уршуля, не надо…

Уршуля – Белый Локон – ухмыльнулась, и эта кривая ухмылка на красивом, подсвеченном керосиновой лампой лице показалась Алисии чудовищнее, чем оскал луцек. Уршуля отшвырнула от себя причитающую девочку, да так, что та покатила к белым фигурам: вскрикнула, упала, попалась!

Луцки закудахтали и схватили несчастную за лодыжки. Алисии показалось, что это она сама лежит на льду, лед холодный, а слюна, капающая ей на лицо из пастей луцек, – горячая. Луцки тянули девочку в темноту, мгновенно забыв про шестерых таких же девочек. Ковыляли мимо, клацая челюстями собачьих голов или обсасывая пальцы.

– Эй! – гаркнул надзиратель, нажимая на педали ледового велосипеда. – Поторопились!

Избранницы сорвались с места. Долгий девичий вопль подгонял, как батог.

«Ты знала, что так будет, – сказала себе Алисия. Лед скользил под ногами бесконечной лентой. Начинали ныть икры и поясница. – Не счесть, сколько девочек надевали костяные коньки, и никто никогда не видел победительниц, не болтал с ними на рыночной площади, не читал их писем, присланных из тех солнечных краев, куда они якобы переселились, где обзавелись добрыми мужьями, детишками и занавесками на окнах. Ты знала, что все вы умрете сегодня. Жизнь – это слишком много для вас».

Алисия сердито утерла слезы. На берегу громоздились склады и утлые сараи, перемежающиеся с проплешинами пожарищ: идеальные укрытия для луцек. Девочки двигались по центру реки разорванной цепочкой между ледовыми велосипедами безмолвных стражей, сжимаясь от малейшего шороха. Алисия задалась вопросами: были ли погибшие надзиратели друзьями выживших? Давно ли они служили вместе? Выпивали ли в кабаке после трудового дня? Скорбят ли по усопшим или им начхать?

Алисия потрогала древко копья. Следуя примеру кучерявой девочки, она соорудила из шарфа импровизированную сумку и закрепила копье за спиной.

– Почему они не забрали нас всех? – спросила не вполне толстая девочка. Из ее ноздрей выдувались зеленые пузыри.

– Вернись и спроси у них лично, – предложила девочка, раскритиковавшая шарф, связанный мамой соперницы. Не вполне толстая девочка скривилась.

– Превращение в луцку – сложный процесс, – сказала кучерявая девочка, но сказала она это так тихо, что услышала только Алисия, находившаяся к кучерявой девочке ближе, чем остальные. – К племени прибавляется одна новая луцка в год.

– Откуда ты знаешь? – спросила Алисия, догнав кучерявую девочку.

– Ниоткуда, – ответила та, но добавила, выдержав паузу: – Из запретных книг.

– Ух ты, – сказала Алисия. – Интересные, наверное. С картинками?

– Нет, – сказала кучерявая презрительно. – Картинки – для детей.

– Я тоже так думаю, – солгала Алисия быстро. – Дашь почитать?

– Еще чего.

– Жадная, да? – Алисия обиделась.

– Я изучала реку, – сказала кучерявая девочка. – А тебе это ни к чему. И я не жадная. Просто ты скоро умрешь. И ничего больше не прочитаешь. Ни с картинками, ни без.

– Не надо так говорить. – Это не вполне толстая девочка подобралась сзади и подслушала их разговор. – Может, никто из нас не умрет. Все победят, да? Нужно только дождаться рассвета. – Не вполне толстая девочка с надеждой посмотрела на Алисию.

– Она победит. – Кучерявая мрачно кивнула на Уршулю, едущую наособицу, ближе к берегу.

Алисия стиснула кулаки, вновь вспомнив луцек. Превращение? Как оно происходит? Ей на самом деле не хотелось этого знать. Она хотела узнать другое. Алисия согнула стопу, перенеся вес на левую ногу, и подъехала к Уршуле. Уставилась на нее беззастенчиво и гневно.

– Чего? – буркнула Уршуля, не отрывая взгляда от точки перед собой.

– Как ее зовут? – спросила Алисия. – Девочку, которую ты бросила луцкам? Она назвала тебя по имени, так что и ее имя тебе должно быть известно.

– Она твоя тезка, – сказала Уршуля. – Тупая идиотка. Это ее имя. Можешь и фамилию записать. Недоразвитая овца. Иностранная фамилия из двух слов. Еще вопросы? – Уршуля одарила Алисию холодным взглядом и, пока та хлопала ртом, грациозно умчалась вперед.

– Не обращай внимания, – сказала умеренно толстая девочка. – Вот меня, например, Зоей зовут. А тебя?

Алисия назвала свое имя и пожала озябшую руку соперницы.

– Давайте все представимся, – воодушевилась Зоя. – Девочка, как тебя зовут?

Дружелюбие не было оценено кучерявой читательницей книг без картинок. Вместо ответа та внезапно окликнула надзирателя.

– Эй вы! Вы, на велосипеде!

Надзиратель повернул к нахалке скрытое под тканью лицо.

– Как вы вернете коньки?

– Коньки? – аукнулось из-под маски.

– Коньки, коньки. Одна пара осталась у луцек. Как же тогда состоится следующий забег?

Надзиратель замешкался и, как показалось Алисии, зорко наблюдающей за сценкой, посмотрел на своего напарника, словно просил помочь с решением задачи, но напарник был слишком далеко.

– Не твое собачье дело, – наконец сказал надзиратель. Собственно, это были последние слова, которые он произнес в своей жизни.

Брызги окатили девочек, едущих за велосипедом. Будто не студеная вода, а кипяток. Там, где секунду назад находился трехколесный транспорт надзирателя, зияла