Он с паузой выполнил моё требование и отдал бумажку. Весь его вид говорил о том, что он не понимает смысла происходящего. Впрочем, как и остальные присутствующие.

– Так вот, о Тихоновой, – продолжил я, отходя к окну. – Вы знаете, что интересно. Когда мы с ней беседовали, она всё порывалась пойти к кому-то. Всё удивлялась, почему же тот человек написал то, что написал. А не истинную причину смерти…

Я обернулся и посмотрел на притихшего патологоанатома.

– Я сейчас выходил для того, чтобы позвонить в больницу… – сказал я вкрадчиво. – И я говорил с ней…

Его глаза потемнели, и я еле сдержал улыбку. Я попал в точку! Угадал!

– Она ведь к вам сегодня утром пришла, Виктор, – я скрестил руки на груди. – Она хотела узнать у вас, почему вы написали в заключении о вскрытии не то, что ей сообщил я.

– Это правда, Лыткин? – ледяным тоном спросил Вячеслав.

– Нет, нет! – возмутился он. – Она бредит, видимо! Не видел я её!

– Да нет, она не бредит, – я улыбнулся ему. – Мы же вовремя сообщили врачам, чем она отравлена, так что её успели спасти. Она сообщила правду. Это вы её отравили, Виктор.

Он молчал и только его глаза прожигали меня насквозь.

– И тогда я подумал. А зачем нашему бедному патологоанатому убивать несчастную Анну, если вся его роль заключалась только в сокрытии отравления? Зачем нашему бедному педофилу брать на себя убийство человека, когда сам Иванов бродит по городу и вполне в состоянии сделать это самостоятельно? М? Ну же, Виктор, скажите, зачем вы это сделали?

В кабинете стало очень тихо. Четыре пары глаз были обращены на человека, внутри которого боролись эмоции.

– Сколько вам лет, Виктор? – спросил я неожиданно.

– Т…тридцать пять, – как-то неуверенно ответил он.

– Понимаю, трудно так сразу полностью перестроиться, – я мило улыбнулся, как будто пытался его поддержать, а он опустил голову и положил руки на стол.

– О чём ты? – резко спросил Вячеслав.

– Понимаете, товарищ начальник, мы тут имеем дело с несколькими интересными фактами. Они все понемногу собирались. И накапливались словно мелочь в свинке-копилке. И до поры до времени были бесполезными. А потом наступил такой момент, когда их стало столько, что стало возможным купить мороженое. Хорошо-хорошо, сейчас объясню. К примеру, факт номер один. Когда участкового убивали в парке, он кричал. Что он кричал, согласно показаниям свидетельницы? «Я тебя узнал, стой, сволочь! Как ты можешь быть здесь?! Я узнал тебя!». Почему он сказал это человеку, который в следующую секунду убил его разбитой бутылкой? А?

Все присутствующие молчали, а Виктор предпочитал буравить глазами руки и столешницу. Я хмыкнул и продолжил, медленно вышагивая вокруг тола по большому кругу.

– Участковый узнал кого-то. Он же давно на своём участке и хорошо знает в лицо многих. И в особенности таких людей, как Иванов Алексей…

Вячеслав приподнял брови, а один из полицейских присвистнул. В кармане звякнул телефон.

– Ага, – кивнул я. – теперь факт номер два. Полный беспорядок. Который затем стал быстро и эффективно преображаться. Факт номер три – охранник больницы, который вдруг перестал узнавать отдельных работников больницы. Факт номер четыре – в разговоре человек проявил осведомлённость, которой никак не могло быть! Что машина Тихонова перевернулась, прежде чем загореться, а Алиса работала секретаршей! – я говорил всё громче и громче и постепенно перешёл на крик. – Факт номер пять – человек сказал, что стал хозяином жизни, и теперь-то понятно, что чужой жизни! И факт номер шесть – это цвет глаз! Светлана Мокрова сказала: «… а он только зеньки свои зелёные пялит на меня и молчит»! И факт номер семь – почерк!

Я с такой силой припечатал бумажку к столу, что рука онемела, а Виктор и Вячеслав отпрянули от неожиданности.

– Все папки и бумаги в кабинете Виктора Лыткина были заполнены уродливым непонятным почерком опытного врача, которому некогда заниматься чистописанием! А вовсе не такими аккуратными буквами человека, который никогда никуда не торопится, не правда ли, господин Алексей Иванов?!

Арестованный улыбнулся. Выпрямился. Поднял голову и расправил плечи. И посмотрел на меня ярко-голубыми смеющимися глазами.

У Вячеслава в буквальном смысле отвисла челюсть. Он переводил ошарашенный взгляд с меня на подозреваемого и обратно.

– Браво, – человек в наручниках демонстративно хлопнул несколько раз в ладоши. Развязно так и с некоторой издёвкой. Он весь переменился, на лице застыло надменное выражение, смешанное с убеждённым чувством собственного превосходства. Даже голос его переменился, он стал более звучным и властным. – Признаться, я не рассчитывал на такого соперника. Вас, Ян, не просто так держат в той организации, откуда вы сюда припёрлись.

– Так это Алексей Иванов?! – запоздало вскричал начальник ГОВД.

– Собственной персоной, – преступник встал и насмешливо отвесил поклон, словно он находился на сцене, а не в страшной комнате для допросов.

– А где же тогда настоящий Лыткин?! – Вячеслав с силой потёр лоб кулаком.

– А он преспокойно лежал в гробу алкоголика Фролова, – я сдержанно улыбался, скрывая бурную радость от своего открытия.

– Так, погоди, я запутался и ничего не понимаю! – взревел Вячеслав. – А когда я не понимаю, то начинаю беситься!

– Расскажете нам, Виктор? – предложил я, глядя на убийцу с нескрываемой ненавистью. – Или Алексей? Как нам вас теперь называть-то?

– Ну давайте пока Алексей, чтобы не путаться, – великодушно разрешил он, садясь на стул и поправляя светлые волосы, чтобы они легли иначе.

– Зачем ты убил людей, сука? – Вячеслав стукнул по столу.

– Я был их хозяином. И я перестал в них нуждаться, – ответил он просто и перекинул ногу за ногу.

– В смысле? А почему ты просто не уволил их, тварь? – я видел, что начальник ГОВД еле сдерживается, чтобы не ударить открыто насмехающегося над ним преступника.

– Но если бы я их отпустил, они же помнили бы меня! – воскликнул Алексей, будто бы недовольный нашей несообразительностью.

– И что, блять?!

– Но в этом случае они могли бы рассказать обо мне! – возмутился он. – Описать меня! Навести на меня подозрения. А мне нужно было полностью обнулиться. Исчезнуть! Начать заново! Чего же тут непонятного?! Как хозяин их жизней, я распорядился по-своему.

В полной тишине мы смотрели на очевидно сумасшедшего человека.

– А чего вы так на меня смотрите, господа хорошие, – неприятно кривясь, произнёс Алексей. – Обычное дело. Я такое уже множество раз проделывал.

Меня бросило в жар, а на лбу выступил пот. Множество раз?

– То есть? – Вячеслав тоже испытывал шок.

– То есть мне приходилось обнуляться множество раз, – Алексей поболтал ногой и застегнул верхнюю пуговицу рубашки. – В разных местах, в разное время.