— Ладно. А что с пропавшим гражданином Поздняковым?

— Гиблое дело, — Юрик сплюнул. — Никакихследов.

— Хреново.

— Да уж, ничего хорошего нет. О, а вот и Влад идет!..Сейчас он тебе все подробно изложит.

Звягинцев приложил руку козырьком ко лбу и увидел вдаликрошечный силуэт.

— Ну у тебя и зрение, Юрик! Как у орла.

— При чем здесь зрение?

Но Звягинцев уже и сам понял, по каким признакам Юрик такточно определил появление Влада: к ним навстречу уже неслись собаки.Проигнорировав Пал Палыча, они окружили Юрика и завиляли хвостами. Особенноусердствовал Джек: он даже встал на задние лапы и положил передние на грудьЮрику.

— Ты, я смотрю, не только баб можешь охмурять, —сказал Звягинцев, наблюдая за проявлениями собачьего экстаза.

— С бабами проще, — меланхолично заметилЮрик. — А этих еще и кормить нужно.

Лихо подкативший Влад хмуро посмотрел на Звягинцева.

У него с Пал Палычем всегда были напряженные отношения.

Впрочем, ничего особенного в этом не было: такие напряженныеотношения складывались у него со всеми, не задействованными в разного родачрезвычайных происшествиях.

Только к жертвам гор Влад проявлял известную долюснисходительности — Ты когда Ваську последний раз видел? — вместоприветствия сразу же спросил Юрик.

— Вчера вечером, а что?

— Вот, служба безопасности интересуется. Наш резидент встранах капитала.

— Случилось что-нибудь? — сразу оживился Влад.Даже на его бледных, пергаментных щеках заиграл нежный румянец.

— Пока нет, — сдержанно сказал Звягинцев.

— Во всяком случае, вчера он был в полном порядке.

Из последующего разговора с вечно хмурым Владом выяснилось,что он не видел, как Васька писал записку, да и саму записку прочел позже всех.Вечером он все-таки видел Ваську. И именно в том месте, которое посетилнезадолго до этого сам Звягинцев, — в «Каменном мешке». К тому же Васькабыл не один, а с Ионой.

Опять «Каменный мешок»! Но это уже кое-что.

Звягинцев приободрился.

— Интересно, что они там делали? — неожиданноспросил Юрик.

— Откуда я знаю? Я-то видел их только издали.

— Они туда заходили? Или наоборот — выходили? —Звягинцев внимательно посмотрел на Влада.

— Да нет. Просто шли в ту сторону, вот и все.

— Так Иона вместе с Васькой уехал? — равнодушноспросил Звягинцев.

Влад и Юрик переглянулись.

— Да нет, — осторожно сказал Юрик. — А из-зачего вообще паника?

Старый ты козел, читал Звягинцев в их молодых наглыхвыпуклых глазах. Ну что же ты всех донимаешь проблемой, высосанной из пальца?Или заняться тебе, старому козлу, нечем?..

— Нет никакой паники. Просто интересуюсь, и все.

— Ну-ну, — процедил Влад.

Это было похоже на сговор. Видимо, чертов дятел Васька такдостал их своим графоманством и ежедневной долбежкой на машинке, что в головуЗвягинцеву пришла совершенно крамольная мысль: а если они специально отправилиВаську куда подальше, чтобы не мешал им спать?

Сообразив, что большего из спасателей не вытянет, Звягинцевскоренько попрощался и направился на поиски Ионы.

…Он нашел молодого человека в баре, где тот в полномодиночестве цедил жалкие сто грамм коньяка. Сто грамм коньяка для Ионы — высшийпилотаж: бочка, штопор, мертвая петля. Он всегда был нудным трезвенником, чтонастораживало Звягинцева. Сильно пьющий Пал Палыч был верным и преданнымсторонником учения, главным постулатом которого было: «Если человек не пьет,значит — либо больной, либо скотина».

Больным Иона не выглядел.

Вот и теперь он сидел за стойкой, абсолютно здоровый ипогруженный в свои мысли. Пал Палыч, кряхтя и проклиная все на свете, влез навысокий стул, который сразу же предательски заскрипел под ним.

— Рискуете, шеф, — меланхолично" сказал Иона,не поворачивая головы. — Мебель здесь ненадежная, может не выдержать.

— Ничего. Как-нибудь, — проблеял Звягинцев,ненавидя себя за извинительный тон.

Он заказал себе водки, салат «Эльбрус» — фирменное блюдо«Ричарда Баха» — и креветок. К креветкам, сваренным в укропной воде, Звягинцевотносился с нежностью С гораздо большей нежностью, чем к секси-девочкам изгорничных и парням из охраны. Не говоря уже о сытеньких курортниках, которыедоставляли одну головную боль. Только одно общество он ценил выше креветочного:общество Васи Сикачинского.

Но Васи нигде не было. Он пропал, как будто сквозь землюпровалился. о Звягинцев запустил толстые пальцы в теплые" тельца беспозвоночныхракообразных и с хрустом оторвал первую, ни в чем не повинную креветочнуюголову, о — Выпьешь со мной? — спросил он у Ионы. —, — Ужевыпил. — Другого и ожидать не приходится. Этот надменный щенок-далматинецникогда его и в грош не ставил.

— Ну, как знаешь.

— Я смотрю, ваш радикулит прошел, — с сожалениемсказал Иона. Он был единственным из спасателей, кто обращался к Звягинцеву на«вы». Но его вежливость была такой оскорбительной, что Звягинцев с трудомподавлял желание двинуть этому мелкому пакостнику в челюсть.

— Ты-то откуда знаешь, что меня прихватило?

— Василий сказал.

Значит, Василий сказал. Очень хорошо. Щенок сам вывел его нанужную тему, нужно только воспользоваться случаем.

— Кстати, ты не знаешь, зачем он меня искал? —Звягинцев поднял рюмку и сквозь нее посмотрел на Иону.

— Понятия не имею.

Другого ответа Пал Палыч и не ожидал. Выпив водку, онудовлетворенно крякнул и попросил бармена повторить.

— Много пьете. Пал Палыч, — пожурил егоИона. — Водку, да еще днем и в одиночестве… Это дурной тон.

«Не твое дело, сопляк!»

— Значит, Василий уехал.

— Не знаю. — Иона по-прежнему смотрел перед собой.

— Он же записку вам оставил!

— Не читал.

— Говорят, ты с Васькой вчера в «Каменный мешок»таскался.

— Если говорят, значит, правда, — чуть помедлив,сказал Иона.

— И зачем вас туда понесло?

— Это что — допрос?

— Дружеская беседа. — Звягинцев снова хрустнулкреветкой.

— Ну, тогда я могу не отвечать. Состряпаете ордер —приходите. А теперь, извините, шеф, мне пора. Счастливо оставаться. — Ионасоскользнул со стула и гордо удалился из бара. Даже если он что-то и знает, тоникогда ничего не скажет Звягинцеву, уж слишком уничижительна его вежливость.Звягинцев мысленно послал ему вслед все проклятия, которые знал: списокполучился внушительный, в него вошло даже непечатное венгерское ругательство«Меньо фос бо». Этому ругательству Звягинцева обучил мадьяр Лайош Карпати,севший в свое время — не без участия Пал Палыча — на три года за кражу фуры спомидорами.