Мистер Саттертуэйт был втайне польщен. Прежде ему вообще неприходилось бояться сплетен — для этого он был фигурой слишком незначительной.Сплетни о них с герцогиней? Недурно!

— Там очень живописные места, — сказала герцогиня. — Икорсиканцы — сущие бандиты! К тому же, говорят, все так дешево… Наш Мануэльсовсем обнаглел! Таких надо сразу ставить на место. Пусть не думают, чтопорядочные люди согласятся терпеть этот грабеж — я ему так прямо и сказала!..

— По-моему, туда лучше всего долететь самолетом, — сказалмистер Саттертуэйт. — Из Антибского аэропорта.

— Однако, это может встать нам в копеечку, — осадила егогерцогиня. — Выясните это, ладно?

— Непременно, герцогиня.

Мистер Саттертуэйт все еще пребывал в радостном возбуждении,невзирая на то, что в путешествии ему явно отводилась роль престарелогомальчика на побегушках.

Узнав стоимость авиабилета, герцогиня наотрез отказаласьлететь.

— И они надеются, что я выложу такие деньги за опасныйперелет на каком-то дурацком самолете?

И мистеру Саттертуэйту пришлось целых десять часов терпетьнеудобства морского путешествия. Во-первых, он решил, что, коль скоро отплытиеназначено на семь вечера, то на борту пассажирам будет предложен ужин. Однаконикакого ужина не было. Во-вторых, ночью начался шторм, и маленький пароходикболтало из стороны в сторону. В итоге, высаживаясь рано утром в Аяччо, мистерСаттертуэйт был ни жив ни мертв.

Герцогиня, напротив, выглядела свежей и отдохнувшей. Ееникогда не смущали некоторые неудобства, если они позволяли ей что-нибудьсэкономить. Вид набережной с пальмами в лучах восходящего солнца вызвал в нейновый прилив энтузиазма. Местные жители, кажется, высыпали встречать пароходикв полном составе. Пока спускали сходни, с берега доносились взволнованныевыкрики и советы.

— On dirait, que jamais avant on n'a fait cetto manoeuvrela![43] — с видом знатока заявил толстый француз, стоявший неподалеку.

— Мою служанку, дуреху, всю ночь тошнило, — сообщилагерцогиня.

Мистер Саттертуэйт улыбнулся побледневшими губами.

— По мне, это просто перевод продуктов, — бодро продолжалагерцогиня.

— А что, были какие-то продукты? — ревниво поинтересовалсямистер Саттертуэйт.

— У меня с собой случайно оказалось печенье и плиткашоколада, — пояснила герцогиня. — Когда стало понятно, что ужина не будет, явсе отдала ей. Простолюдины всегда бывают недовольны, когда их вовремя непокормить!

Победные возгласы зевак возвестили о том, что сходни наконецспущены, бандитского вида корсиканцы дружно, как кордебалет из театрамузыкальной комедии, бросились на палубу и начали силой вырывать у пассажировбагаж.

— Пойдемте, Саттертуэйт, — сказала герцогиня. — Мне нужнагорячая ванна и кофе!

Мистеру Саттертуэйту было нужно to же самое, однако и тутему не совсем повезло. В дверях отеля путешественников с поклоном встретилуправляющий, и их тут же провели в комнаты. Герцогине достался номер с ванной,а вот в номере мистера Саттертуэйта таковой не оказалось, и ему было предложеновоспользоваться ванной в чьем-нибудь номере. Рассчитывать на то, что вода встоль ранний час окажется горячей, не приходилось. Ему принесли кофейник, и онвыпил чашечку крепкого черного кофе. Через открытое окно в комнату лилсянаполненный благоуханием свежий утренний воздух. День сверкал ослепительнойзеленью и синевой.

Гарсон, принесший кофе, торжественно взмахнул рукой, обращаявнимание постояльца на вид из окна.

— Ajaccio, — с пафосом произнес он. — Le plus beau port dumonde! [44]

— И тотчас удалился.

Глядя на снежные вершины, белеющие над синевой бухты, мистерСаттертуэйт склонен был с ним согласиться. Он допил кофе, лег на кровать ивскоре уснул.

За обедом герцогиня пребывала в прекрасном настроении.

— Саттертуэйт, это как раз то, что вам нужно, — объявилаона. — А то вы держитесь за свои драгоценные привычки, как старая дева! — Онаобвела лорнетом столовую. — Надо же, — воскликнула она, — тут, оказывается,Наоми Карлтон-Смит!

Она указала на ссутуленную спину девушки, одиноко сидящей застоликом у окна. У девушки были черные, неровно подстриженные волосы и платье,сшитое, похоже, из мешковины.

— Художница? — спросил мистер Саттертуэйт. Он был мастеругадывать, кто есть кто.

— Художница, — кивнула герцогиня. — Во всяком случае, таксебя именует. Я думала, она все еще слоняется неизвестно где. У девицы ни грошаза душой — зато такая гордячка! И к тому же с причудами, как все Карлтон-Смиты.Дочь моей покойной кузины.

— Она, стало быть, из Ноултонов?

Герцогиня кивнула.

— Родственники ее терпеть не могут, — добавила она уже пособственной инициативе. — Девушка-то она неглупая, но повадилась проводитьвремя в Челси и там спуталась с каким-то прохвостом — он писал то ли стихи, толи пьесы, то ли еще бог знает какую ерунду — в том же духе. Конечно, егописанину никто не покупал — и тогда он додумался у кого-то украстьдрагоценности… На том и попался. Не помню точно, сколько ему дали. Кажется, летпять. Да вы, наверное, слышали: это же было прошлой зимой.

— Прошлой зимой я был в Египте, — пояснил мистерСаттертуэйт. — Весь январь я проболел гриппом, и врачи настояли, чтобы я ехалпоправить здоровье в Египет… Так что — увы! — я многое пропустил.

В его голосе звучало неподдельное сожаление.

— По-моему, она хандрит, — сказала герцогиня, снова наведяна девушку лорнет. — Ну уж нет, этого я не потерплю!

На пути к выходу она остановилась у столика миссКарлтон-Смит и легонько похлопала девушку по плечу.

— Эй, Найоми, ты меня как будто не узнаешь?

Найоми без особого энтузиазма поднялась.

— Ну что вы, герцогиня, я вас узнала, как только вы вошли!Просто я подумала, что вы меня можете не узнать.

Она лениво растягивала слова, ничуть не утруждая себя хорошимтоном.

— Как закончишь обедать, выйди на террасу. Мне нужно с тобойпоговорить, — сказала герцогиня.

— Хорошо, — сказала Найоми и зевнула.

— Чудовищные манеры, — обронила герцогиня, направляясь кдвери. — Как у всех Карлтон-Смитов.