Открыв глаза, он понял, что Пьерсон уже взял себя в руки.

– Благодарю за оказанную милость, ваше величество, – произнёс тот медленно.

Король жестом показал ему, что разговор окончен, и  проследил за Пьерсоном взглядом, пока тот, поклонившись, не вышел из кабинета. Обозлённый враг быстрее сделает ошибку, и в этот момент лучше держать его в поле зрения.

– А где Риг? – спрашивала я горничных, но те непонимающе хлопали глазами. Даже Альме с трудом удалось вспомнить, что я вернулась в Драгский замок со снежным барсом. – Он совсем котёнок. Вы что и не кормили его?

Риг, конечно, и сам мог о себе позаботиться. Пил молоко и не притрагивался к мясу, предпочитая овощную похлёбку всякой другой пище. Однако его долгое отсутствие меня тревожило. Последний раз я видела зверя, когда ко мне явилась странная дама с акцентом, напоминающая учителя, и позвала в библиотеку, где меня поджидали принцесса и Пьерсон.

Потом всё так завертелось, что я вспомнила о драгоценном звере только сейчас, когда проводила кузин Нильсен. Конечно, я понимала, что Риг не простой кот, далеко не барс и не волк, и мне не принадлежит, скорее присматривает за подопечной, но так привыкла к его присутствию и помощи, безмолвному одобрению, что сейчас ощущала себя, словно лишилась руки.

– А давно его нет? – спросила Марта, переглядываясь с Альмой. Обе смотрели так, будто я сошла с ума и выдумала Рига.

– Недавно, – ответила я таким тоном, что обе поняли: лучше не приставать с расспросами. – Хорошо, сегодня мы оставим этот разговор. Давайте готовиться к вечеру.

Однако прошло пара часов, а я всё никак не могла собраться. Что за испытания нас ждёт, я как и прочие участницы, не знала, но теперь мне казалось, что это всё и не так важно. Главное, Рагнар любит меня, а я – его. Все эти разговоры о королевском долге… Мужчины часто твердят о делах, но, как говорила Виленна, ради страсти готовы наплевать на что угодно. В разумных пределах, конечно.

Я впервые задумалась, хочу ли стать королевой. Мысль казалась крайне привлекательной. Ведь это давало возможность разделить с любимым не только ложе, но и ответственность. «И власть», – как непременно добавила бы Альма, если бы слышала мои мысли. Да, её тоже.

С другой стороны, дети уже не будут принадлежать только мне. Сыновья станут принцами, один из них – королём, а дочери… Лучше уж совсем не иметь дочерей, чем знать, что их отправят за Свирепое море в свадебном кортеже. На ложе к человеку, которому они безразличны, как и все наши обычаи и традиции, который может обращаться с моей кровью и плотью самым гнуснейшим образом, а я об этом даже не узнаю. И тем более не смогу помочь. Письма доходят оттуда крайне редко, если доходят вообще. Конечно, всегда существует ментальная связь, но жрицы богинь судьбы, седовласых Норн, не могут служить проводниками мыслей так часто, как это необходимо материнскому сердцу, оторванному от своих чад.

Да и не всё можно доверить посторонним. Даже жрицам всевластных богинь!

О Всеблагой, какая я глупая! Думаю о том, что, возможно, никак меня не коснётся. надо сначала стать королевой, родить наследников. Или зачать их, а потом стать королевой. Никуда их отец от меня не денется, уж я об этом позабочусь. Пусть другие и считают меня покорной, так даже лучше!

– Марта, оставь сундук, – позвала я горничную, пользуясь отсутствием Альмы, отправившейся на кухню за моими любимыми пирожными. – Присядь, я хочу поговорить с тобой наедине.

Девушка, изогнув белесую бровь, села напротив в кресло у туалетного столика, где час назад отдыхала Бекка.

– Я слушаю вас, моя королева, – произнесла она, склонив голову и порозовев от удовольствия, ведь её услуги, наконец, нашли отклик в моём сердце, а старания не пропали даром.

– Пока ещё не королева, Марта. Но, возможно, с твоей помощью я смогу ей стать.

– Я поняла вас, ярла. Можете на меня рассчитывать, – с горячностью произнесла горничная, понизив голос до шёпота.

– Скажи, как считаешь, какая из моих соперниц наиболее опасна? Погоди, не спеши отвечать. Есть сведения, что одна из нас использует недозволенную магию для того, чтобы устранить прочих «невест». Незаметно, исподволь, так сказать. Например, исправляет изъян во внешности, наводя порчу на остальных. Или использует подправленную родословную, чтобы замазать некоторые не слишком праведные связи.

– С мятежниками?! – ахнула Марта и тут же оглянулась по сторонам. – Я и сама хотела вам сказать, что ярла Тира на прошлой неделе говорила горничной, что у неё в роду были особы, приближенные к королевской крови. Настолько приближенные, что если у них с его величеством родятся дети, упаси Всеблагой, то их Дар будет ещё ярче, чем у государя.

– Может, она просто похваляется перед служанками? – отмахнулась я. Тира вполне может болтать подобную чушь, чтобы придать значимость своей персоне в глазах окружающих. И чтобы горничные разнесли эти вести, стократно их преувеличив, тем самым расширив число сторонников Валлин.

– Её личная служанка проболталась мне за чашкой эля, что госпожа ждёт вызова к его величеству на приватную беседу. И ярла, мол, после сегодняшнего испытания планирует не ночевать в своих покоях, – Марта презрительно поджала губы, всем видом выказывая, как она осуждает легкомыслие ярлы Валлин.

– Ты хорошо служишь мне, Марта, это очень ценно, – ответила я, видя, что горничная следит за моей реакцией. Вероятно, чтобы пересказать её кому-то ещё, или для того, чтобы проверить, насколько далеко я готова зайти. – Возьми за свои услуги. Это не последний подарок, надеюсь, ты понимаешь.

Я протянула девушке брошь-стрекозу, чьи глазки-жемчужины представляли единственную ценность изящной безделицы. И всё же эта брошь была дорога мне, как напоминание о детстве. Но сейчас надо думать не о прошлом, а о будущем. Услуги Марты можно купить, а её преданность подкрепить чем-то значимым.

– Благодарю вас, моя королева, – глаза девушки вспыхнули голубым огнём, когда она увидела стрекозу. Что ж, значит, я попала в цель. – Вы не ошиблись во мне, ярла. Кстати, если позволите выразить своё скромное мнение…

– Слушаю, – кивнула я, с любопытством следя за горничной.

– Ярла Нильсен, та, которая невысока ростом, мне не нравится. Не подумайте, я не имею в виду внешность! – Марта зажала в руке брошь, словно боялась, что я заберу подарок обратно, если она скажет что-то не то. – У неё временами слишком яркий румянец, будто лихорадочный. Да и служанка ихняя…

На этом слове я поморщилась. Простую девушку видно сразу. И ничего плохого в этом нет. Если та не начинает изображать из себя чуть ли не обнищавшую благородную. Марта обожала вставлять в безыскусную речь «умные» слова, смысл которых не всегда понимала верно.

– …говорит, мол, отравили госпожу, околдовали. Силы вытягивают. Правда, дурёха думает, что это вы делаете, но я сразу пресекаю подобные разговоры и грожу сплетницам, что доложу безопасникам об их крамоле.