Нет. Сердце мое все еще билось. Пока жива я, жив и Лукас. Яне могу умереть и завершить перерождение в вампира, пока не лишу кого-то жизни.

Но в таком случае что со мной происходит?

Пока мы завтракали, папа объяснил:

— Это только намеки на то, какой ты будешь, когдапереродишься. Ты выпила кровь человеческого существа. Теперь ты знаешь, как этона тебя действует. А со временем ощущения станут еще острее.

— Это отвратительно!

Я щурилась от света, заливавшего кухню. Даже в овсянке,сваренной мамой, я различала вкус корней, колосков и земли, на которой выросэтот овес. Зато утренний стакан крови никогда не был более безвкусным. Онавсегда мне нравилась, но теперь я понимала, что это всего лишь слабое подобиетого, что я должна пить.

— Как вы все это выдерживаете?

— Ощущения не всегда будут такими яркими, как поначалу.Думаю, через час-другой они слегка ослабнут. — Мама потрепала меня по плечу. Вдругой руке она держала стакан с кровью и, кажется, пила ее с удовольствием. —А потом... что ж, ты постепенно привыкнешь. И это хорошо, иначе никто из насвообще не смог бы спать.

Сердце мое уже колотилось от перевозбуждения. За свою жизнья никогда не пила больше, чем полстакана пива, но мне казалось, что ощущенияздорово похожи на похмелье.

— Что-то мне не хочется к этому привыкать, спасибо большое.

— Бьянка! — Папин голос звучал резко от едва сдерживаемогогнева, даже вчера ночью он не был так сердит. Мама тоже посмотрела на негоудивленно. — Чтобы я больше не слышал от тебя таких слов!

— Папа... я просто хотела сказать...

— Это твоя судьба, Бьянка. Ты родилась, чтобы статьвампиром. Никогда раньше ты в этом не сомневалась, и я не желаю, чтобы началасомневаться сейчас. Я понятно выразился? — Он схватил свой стакан и вышел изкомнаты.

— Понятно, — слабым голоском проблеяла я в пустоту.

К тому времени, как я в джинсах и бледно-желтой толстовке скапюшоном спустилась вниз, мои ощущения почти пришли в норму. В некоторомсмысле я испытывала облегчение — по крайней мере больше не приходилось слушать,как Кортни жалуется на свои волосы. Но при этом у меня возникло чувство утраты.То, что до сих пор было моим обычным миром, теперь стало странно тихим икаким-то далеким местом.

Впрочем, значение имело только одно — я чувствовала себялучше и могла навестить Лукаса. Понятно, что после всего случившегося он ещебыл не в силах встать на ноги и прийти на уроки, но я могла сходить к нему наквартиру к миссис Бетани. Конечно, очнувшись там, он будет в ужасе, и ктознает, что ему рассказала миссис Бетани?

Стоило об этом подумать, и тело мое напряглось, будто вожидании удара. Мама клялась, что Лукас ничего не вспомнит, но как это можетбыть правдой? Вчера я об этом не думала, но сейчас понимала, что место укусадолжно чертовски сильно болеть. Наверняка он потрясен и зол, а может быть, ещеи напуган. Конечно, мне следовало надеяться, что он обо всем забыл, но ведьтогда он забыл и о наших поцелуях?

Как бы там ни было, настало время честно взглянуть на то,что я наделала.

Я вышла на улицу, не обращая внимания на учеников, игравшихв регби на дальнем краю лужайки, хотя заметила, что некоторые смотрят в моюсторону, и услышала грязные смешки. Кто бы сомневался, Кортни разболтала;наверное, каждый вампир в школе знает, что я натворила. Злая, пристыженная, яторопливо помчалась в сторону каретного сарая — и остановилась, потому чтоувидела идущего мне навстречу Лукаса. Он заметил меня и поднял руку — почтиробко. Мне захотелось убежать. Но Лукас заслуживал лучшего отношения, поэтомупридется преодолевать стыд. Заставив себя пойти к нему навстречу, я окликнулаего:

— Лукас? Как ты себя чувствуешь?

— Нормально. — Под его ногами шуршали листья. Мы подошлидруг к другу. — Господи, что случилось?

У меня пересохло во рту.

— Тебе не рассказали?

— Рассказали, но... получить по голове перекладиной?Серьезно? — Щеки его пылали от смущения. Кажется, он злился — то ли на беседку,то ли на земное притяжение, то ли на что-то еще. Мне и раньше доводилосьприсутствовать при том, как он теряет самообладание, но таким я его еще невидела. — Распороть себе шею о чугунные перила? Это самое неудачное... Я простоопошлил все во время первого же поцелуя с тобой!

Более храбрая девушка тут же поцеловала бы Лукаса еще раз,но я только смотрела на него во все глаза. В общем-то он выглядел прекрасно.Бледный, конечно, и на шее толстая белая повязка, но в целом такой же, какобычно. Я почувствовала на себе любопытные взгляды и старалась не обращатьвнимания на зрителей.

— Я думала... в смысле... мне показалось... — Чтобы большене лопотать бессвязную чушь, я выпалила: — Сначала я подумала, что ты простоупал в обморок. Иногда я действую так на парней. Чувства слишком обострены, иони не выдерживают.

Лукас рассмеялся. Прозвучало это немного фальшиво, новсе-таки он смеялся. Все действительно было хорошо, и он в самом деле ничего непомнил. Я облегченно распахнула объятия и крепко прижала его к себе. Лукас тожеобнял меня, и мы несколько минут постояли, обнявшись, и я могла делать вид, чтоничего плохого не случилось.

Волосы его под солнцем сверкали, как бронза, и я снаслаждением вдыхала его аромат, так похожий на аромат окружавшего нас леса.Осознание того, что он мой, было чудесным — я могла обнимать его вот так,открыто, потому что мы принадлежали друг другу. И с каждой секундойвоспоминания становились все сильнее: вот я его целую, вот ощущаю его руки усебя на спине, вот его солоноватая мягкая кожа у меня между зубов, вот горячаякровь хлынула в мой рот...

«Мой».

Теперь я знала, что имела в виду мама. Укусить человека также просто, как сделать глоток из стакана. Когда я выпила кровь Лукаса, он сталчастью меня, а я — частью его. Теперь мы с ним были связаны, но я не моглаконтролировать эти узы, а Лукас просто не мог их понять.

— Бьянка? — пробормотал он мне в волосы.

— Да?

— Вчера ночью... я просто взял и упал на перила? МиссисБетани сказала, что они обломились, но мне кажется... Черт, я не помню. А ты?Ты помнишь?

Должно быть, снова пробудились все его прежние подозренияотносительно «Вечной ночи». Правильнее всего было бы сказать «да», но я немогла себя заставить — уж слишком много вранья.

— Кое-что. В смысле все это было так неожиданно ибеспорядочно, и я... думаю, я запаниковала. Все как-то сразу смешалось иперепуталось.

Я не могла придумать ничего глупее, но, к моему удивлению,Лукас, кажется, поверил. Он расслабился в моих объятиях и кивнул, будто теперьвсе понял.

— Я никогда больше тебя не подведу. Обещаю.