– Верю, – сказал Смолин, уловив неприкрытый намек,точнее угрозу.

– А вот объясни ты мне, Вася… – сказал Леший иподнял за ремень над столом наплечную кобуру. – Человек ты вроде битый иогни-воды прошедший, что ж гуляешь с такой игрушкой?

Смолин охотно ответил чистую правду:

– Да понимаешь, Леший, сам я никого убивать как-то несобирался и, соответственно, пули в свой адрес тоже не ждал. А игрушка,согласись, убедительная. Человек с мозгами на нее очертя голову не полезет – ашизика или укуренного и настоящим пулеметом не остановишь…

– Резонно, – кивнул Леший. – Вот сидим мы,мирно беседуем, и чем дальше, тем больше я убеждаюсь, что ты, Вася, человечек смозгами. Это хорошо. Для всех хорошо… Вот скажи ты мне: отчего ты неспрашиваешь, что нам тут нужно?

– Жду, – сказал Смолин. – Угадать с ходу всеравно не получится, я мыслей не читаю. Ты пока что, Леший, себя предъявляешьмне и девочке, понять даешь, какой ты весь из себя чугунный монумент…

– Хамишь?

– Да ничего подобного, ты ж умный, – сказалСмолин. – Просто констатирую факт. Тебе сейчас, как любому, нужновпечатление произвести…

– Ну и как, произвел?

– Произвел, – серьезно сказал Смолин, – чегоуж там… Так, может, и к делу помаленьку? Зачем-то ж вы сюда приперлись, уж неза нашими скудными пожитками… Что-то плохо мне верится, что шли вы наугад потайге, увидели избушку и решили в нее завалить, покуражиться…

– И ты тоже умной, – благосклонно кивнулЛеший. – К тому же от страха, по себе знаю, соображение работает острее…Действительно, кому твои пожитки нужны… И кто сюда случайно забредет… Денежек утебя – кот наплакал…

Смолин усмехнулся про себя. Триста тысяч, тощенький конвертон перед сном предосторожности ради сунул под ржавое ведро, стоявшее в сенях навиду. Никому и в голову не придет его страгивать с места, разве что устроят визбушке скрупулезнейший обыск…

– Ну, давай к делу, – произнес Леший. – Ты ужизвини, конечно, за визит, но не мог я упустить такой случай. Водяного брать нарасспрос – себе дороже, он еще при развитом социализме таких, как мы, борзых,персональное свое кладбище наложил… А когда оказалось, что Водяной слинял втайгу, а в его избе обосновались двое явных городских, такого случая, извини,упускать не годилось… Не буду тебя томить, Вася. Что нам в кроссворды играть?Сам все понимаешь. И про что я тебя буду спрашивать, тоже догадываешься.Золотишко, Вася. Энкаведешное золотишко, добрых шестьдесят кило… Водяной –умный мужик, мастерский убивец и все такое прочее – но он, однако ж, нетаежник. И определенно не подумал, что рано или поздно окрестные неглупыелюдишки поймут, что он в наших местах который месяц ищет. Нечего тут искать,Васенька, окромя того золота. Если б он, как многие, потихоньку мыл рассыпное –быстро выяснилось бы. Но он-то не моет… Он ищет. Сталинское золотишко. И дела унего, надо полагать, пошли на лад, иначе зачем бы ты к нему из Шантарсканагрянул, такой весь из себя битый-тертый… Ты, Вася, с ним в доле, дураку ясно.Вот ты мне душевно и расскажешь, где золотишко, куда Водяной ночью подался… Итак далее.

Смолина едва-едва не прошиб истерический смех. В стольглупой ситуации он не оказывался давненько – может быть, никогда. Смех застрялу него в глотке исключительно оттого, что он вовремя сообразил: ситуация нетолько глупая, но и жуткая. Если противник уверен, что ты знаешь тайну, накуски тебя готов порезать, чтобы ее из тебя вытряхнуть, то хоть ты из кожи вонвывернись, но не разубедишь его, не втолкуешь, что не знаешь ничегошеньки.Шестьдесят кило самородного золота. Ради такой ставки эти на все пойдут. И хотьты им кол на голове теши…

Он все же попытался. Сказал насколько мог убедительнее:

– Леший, ну с чего ты взял…

– Вася… – досадливо поморщился Леший, – ну,что ты… Ты ж умный мужик, я к тебе отношусь со всей серьезностью… Что ж ты мнедитятко невинное строишь… Ты еще скажи, что ты здесь в этой хате, вообщечеловек случайный. Пошел по грибы, заблудился, забрел в деревню, и Водяной тебяпо доброте душевной приютил… Или ты на ходу успел какую-нибудь лабудупридумать? Время у нас вообще-то еще есть, давай, излагай кратенько, интереснобудет послушать и мне, и ребятишкам, и Маиче Петровичу, человеку пожившему…

Смолин удрученно молчал. Он прекрасно понимал, что настоящаяего история выглядела бы дешевой сказочкой… да пожалуй, и любая другая тоже.Как-никак шестьдесят кило золота. Тут не поверишь ничему, кроме того, что самсебе в лешачью башку втемяшил…

– Ну так как? – полюбопытствовал Леший.

– Все равно ведь не поверишь, – хмуро сказалСмолин.

– Не поверю, – кивнул Леший, – а потому неунижай ты себя в моих глазах и не пробуй даже втюхать какую-нибудь сказочку… Нупроиграл – так проиграл. Давай уж, рассказывай, где вы золотишко отыскали, гдеоно сейчас заховано, куда Водяной подался. И все такое прочее. Давай, не сердименя сверх меры, вам же лучше…

– Да с чего ты взял…

– Да вот с того, милый… – сказал Леший оусмешечкой, поднимая над столом за рукав смолинскую гимнастерку со звякнувшимидруг о друга орденом и знаком. – Врать не буду – о чем ты с бабкой толковал,мы не слышали, поздно нагрянули… но видеть видели вашу душевную беседу. Я такпонимаю, ты в виде привидения ей объявился? Как в детской сказочке про медведя?«Старуха, отдай мою лапу!» Умно, Вася, умно, ах, как я тебе аплодирую, а заоднобью себя кулаком по дурацкой голове – ну почему не я до привидения додумался!?Ты, конечно, не знаешь, но лет десять назад один придурок с приятелями бабкувзялись раскаленной кочергой упрашивать. Идиоты форменные… Она ж, во-первых,сумасшедшая напрочь, во-вторых, верующая со страшной силой, ее хоть на кострежги, как ту французскую девицу… Короче, пара шрамов у бабки наверняка осталась,но ничегошеньки они не узнали, а один вдобавок еще и от бабки какой-то железнойи острой домашней утварью в рожу получил – улучила момент божья старушенция, отдуши вмазала… Ну вот, а ты, значит, придумал подходец… Умно. Уважаю и завидую…Что сказала бабуля?

– Да сущую ерунду, – сказал Смолин. – Назад вмогилку гнала, вот и все.

– Врет, – сказал Маича бесстрастно. – Рожа унего, когда уходил от бабки, от радости светилась, как прожектор…

– Да и я в бинокль видел, Вася, как ты сиял, словноновенький полтинник, – сказал Леший. – Так что придется уж со всейоткровенностью…

– Дядя Савва… – нерешительно протянул один измолодцов, черт его ведает, Пашенька или Петенька, тот, что с наганом. – Аможет, с девки начнем? Она, точно тебе говорю, не такая упертая будет…

– Цыц, молодежь, – без всякого раздражения сказалЛеший. – Ишь, заколыхалось в штанах на городскую… Петенька, пора бысоображать… Ну какой серьезный человек наподобие Васи девочку будет посвящать втакие секреты? У нее, подозреваю, в Васиной жизни совершенно другая функция… Авпрочем… Идея неправильная, но общий ход мыслей, в общем, верный… – он ещераз встряхнул гимнастерку, присмотрелся к наградам в тусклом свете керосиновойлампы. – Вась, а Вась… Что-то эти цацки выглядят так, словно черт-тесколько в земле пролежали… Хотя сама гимнастерочка определенно в сундукехранилась… Сокол ясный, уж не нашел ли ты заодно с кладом и могилку? Оченьпохоже…