В разговорах практически не участвовали трое: Зинка,мрачная, со сдвинутыми у переносицы бровями, зло косилась на всех и дваждыпрогоняла болтунов из буфета. Зойка, узнавшая новость, наверное, позднее всех,слушала, кивала и поглядывала на меня, точно прицениваясь. Третьим, неучаствовавшим в пересудах человеком был давний Серегин дружок Юрка Воронин, илипопросту Ворона. Он приехал вместе с Владом, но не сидел, как ему по должностиположено, на втором этаже поблизости от хозяина, а торчал у Зинки в буфете инезаметно угомонил полбутылки коньяка. Слушая разговоры о дружке, молчал, носмотрел свирепо. Улучив момент, когда мы остались одни. Зинка шепнула:

— Ворона говорит. Серега машину разбил. Нашли ее загородом, возле нового моста, на объездной. Там же еще дороги нет… Чего он тамделал?

«А главное, когда?» — подумала я. Можно, конечно,предположить, что вначале Серега решил покончить жизнь самоубийством, влетев наскорости в опору строящегося моста. Да вот незадача, с балкона парень сиганул вполовине первого, а в час его «БМВ» мы видели целехоньким — правда, с лужейкрови на коврике.

Зинка, наверное, думала о том же.

— О машине молчок, — напомнила она и добавила сужасом:

— Лишь бы нас никто не заметил…

Я разделяла ее опасения. Парня заставили написать дурацкоепризнание, влили в него литр водки и сбросили с балкона. Думаю, «БМВ» неполенились вымыть, перед тем как разбить. На это понадобилось время, оттого ивышла накладка, покойник, уже находясь в морге, влетел в опору моста.

— А чего еще Ворона говорит? — спросила я Зинку.

— Говорит, что Серега психом не был.

— В том смысле, чтоб признания писать? Зинка хлопнулаглазами:

— В том смысле, чтоб с балкона… Конечно, перебрал, и втюрьму отправляться охоты никакой…

— Разве менты к нему цеплялись?

— В том-то и дело, что нет… то есть на нервы, конечно,действовали, но особо не липли.

Если бы у ментов были к Сереге серьезные претензии, оннаходился бы не в собственной квартире, а совершенно в другом месте.Покровители у него есть, и его обустройство в тюрьме штука сомнительная. Ужочень пугливым парнем оказался Серега.

Даже с появлением посетителей разговоры не прекратились,правда. Ворона перебрался из буфета на второй этаж — туда, где ему и надо былобыть.

— Мы на пороге великих событий, — насмешливозаявила Зойка.

— В самом деле?

— Конечно, четвертую смену трудимся, а уже два трупа.Страшно подумать, сколько их будет, доработай мы до отпуска. А этот, со шрамом,сегодня не появится. Произвел мужик впечатление, на такого раз глянешь и трупамуже не удивляешься.

Я схватила Зойку за руку и больно сжала.

— Забудь об этой чепухе.

— О какой? — удивилась она.

— О той, что ты напридумывала, находясь в объятияхВаньки.

— Ванька парень простой, умом особо не блещет, ночеловек надежный, а в нашем положении такой пригодится.

— Зойка, — прошипела я, а она усмехнулась.

— Обидно мне, что у тебя какие-то секреты. Но коли тытак решила, придется мне переждать. Хотя лучше б тебе кое-что растолковать мне,чтоб, значит, душа у меня не болела.

— Нечего растолковывать…

— Как скажешь. Я тебе верю, без крайней нужды ты нашиголовы в петлю не сунешь.

— Черти бы тебя слопали, — не выдержала я.

— Расслабься, — обиделась Зойка, — Проверимудачу, — сказала она и извлекла свои кубики, я сунула руку в карман идостала свои.

— На счет «раз»…

На двоих выпало пятнадцать.

— Не густо, — вздохнула Зойка и ласково мнеулыбнулась.

После работы ее вновь встретил Ванька, точнее, пришел часовв двенадцать и до закрытия успел основательно набраться.

— Сегодня дома ночуешь? — спросила я Зойку.

— Не знаю. Сначала его на родной диван определю. Лыкане вяжет и на ногах не стоит, а в историю попадать ему нельзя.

— Все равно сядет, — не удержалась я.

— Само собой, но погулять хочется подольше.

— Охота тебе с ним возиться, — понаблюдав заВанькой некоторое время и не обнаружив в своей душе ни грамма симпатии к нему,заметила я.

— Он вообще-то ничего, — вступилась за любимогоЗойка, — Пьет много, но это от большой радости, что на воле. Если сразу несядет, то, может, остепенится. А главное, я себя рядом с ним чувствую… как быэто сказать… — Зойка хохотнула и закончила лукаво. — В общем, тыпонимаешь.

Конечно, я понимала, но Зойкино увлечение этим типом мне ненравилось. К концу смены Ванька то ли очухался, то ли за годы пьянства простопривык двигаться на автопилоте, но тащить его под руки не пришлось. Зойкаотбыла с любимым, а я, подумав, пошлепала на троллейбус, благо время позволялонадеяться, что таковой появится. Зинка догнала меня возле крыльца.

— Я такси вызвала, — сказала она хмуро. —Сейчас подъедет.

Сегодняшние чаевые вполне позволяли малость шикануть, и ясогласно кивнула. Такси дожидалось на крыльце. Зинка молчала, уставившись встену, в ней чувствовалось большое стремление ничего не видеть вокруг. Я егополностью разделяла и молчания не нарушила. Зинка обреталась на другом концегорода, поэтому сначала завезли меня. Покинув такси, я зашагала к подъезду,подняв голову к своим окнам. Все четыре темные. Возле кустов справа стояламашина, мигнули фары, я притормозила, ожидая, что последует. Хлопнула дверь, ия увидела Вальку.

— Привет, — сказал он, подходя ко мне.

— Привет, — не выказывая особого удивления,ответила я. — Ехал мимо, решил завернуть в гости?

— Не дури. Я тебя уже час жду.

— Пойдем, — кивнула я, но он, взяв меня за локоть,сказал:

— Поговорим в машине.

— Поговорим, — пожала я плечами. Валькинопоявление мне не нравилось, оно не сулило ничего хорошего и означало толькоодно: у меня проблемы, а это как раз то, что мне совершенно ни к чему, нисегодня, ни завтра.

Мы устроились в машине и закурили. Валька смотрел в открытоеокно и, должно быть, прикидывал, с чего начать разговор.

— Чижик, — позвала я, — у меня глазаслипаются. Есть что сказать — говори, а нет, так я спать пойду.