Я позвонил. Болезненного вида дворецкий в поношенномстаромодном сюртуке открыл дверь.

– Мистер Истербрук? – спросил он. – Миссис Такертон васждет.

Он провел меня в вычурно обставленную гостиную. Комната,прекрасных пропорций и просторная, производила тем не менее неприятноевпечатление. Все в ней было дорогое, но безвкусное. Одна-две хорошие картинытерялись среди множества скверных. Мебель обита желтой парчой. Такие жепортьеры. От моих наблюдений меня отвлекла сама миссис Такертон, и я с трудомподнялся из глубин дивана желто-золотой парчи.

Не знаю, чего я ожидал, но вид хозяйки дома совершенно меняобескуражил. Ничего в ней не было устрашающего – обычная средних лет женщина.Не блещет красотой, подумал я, и весьма непривлекательна. Губы под щедрым слоемпомады тонкие и злые. Слегка скошенный подбородок. Голубые глаза, которые,казалось, определяют цену всему, что видят. Наверняка дает жалкие чаевыеносильщикам и в гардеробе. Женщин ее типа можно встретить часто, только они нетак дорого одеты и не так искусно подкрашены.

– Мистер Истербрук? – Она явно была в восторге от моеговизита. – Счастлива познакомиться с вами. Подумать только: вас заинтересовалмой дом! Его строил Джон Нэш, муж мне говорил, но вот уж не думала, что такойчеловек проявит к нему интерес!

– Видите ли, миссис Такертон, это не совсем обычный для Нэшастиль, и потому... э...

Она меня сама выручила:

– К сожалению, я ничего не понимаю ни в архитектуре, ни вархеологии и вообще в таких вопросах. Но простите мне мое невежество.

Я великодушно простил. Оно меня устраивало.

– Конечно, все это ужасно интересно, – заверила миссисТакертон.

Я отвечал, что мы, специалисты, наоборот, ужасно скучны,когда рассуждаем о своем предмете. Миссис Такертон возразила, что этого неможет быть, и предложила сперва выпить чаю, а потом уж осматривать дом или,если я хочу, сперва осмотреть дом, а потом выпить чаю.

Я не рассчитывал на чай – договорился о встрече в половинечетвертого – и попросил ее сначала показать дом.

Она повела меня по комнатам, треща без умолку и тем самымизбавив меня от необходимости высказывать суждения об архитектуре.

Хорошо, сказала она, что я приехал. Дом скоро будет продан.Уже, кажется, есть покупатель, хотя дом появился в списке у агентов по продаженедвижимости всего неделю назад.

– Он стал слишком велик для меня одной после смерти мужа. Амне не хотелось бы водить вас по пустым комнатам. Увидеть дом таким, как онесть, можно, только если в нем живут, не правда ли, мистер Истербрук?

Я бы предпочел увидеть творение Нэша без мебели и нынешнихобитателей, но об этом, естественно, умолчал и спросил ее, собирается ли онажить где-нибудь поблизости.

– По правде говоря, нет. Сначала я хочу поездить по свету.Пожить где-нибудь под ярким солнышком. Ненавижу наш гадкий климат. Хочупровести зиму в Египте. Я там была два года назад. Дивная страна, но вы-то,наверное, лучше моего ее знаете.

Я ничего не знаю о Египте и так и сказал.

– Скромничаете, должно быть, – отозвалась она весело. – Вотстоловая. Октогональная[30], правильно я говорю? Нет прямых углов.

Я сказал, что правильно, и похвалил пропорции.

Вскоре, закончив осмотр, мы вернулись в гостиную, и миссисТакертон велела подать чай. Появился тот же самый болезненный слуга в жалкомоблачении, принес огромный серебряный чайник Викторианской эпохи, который немешало бы как следует почистить.

Когда слуга вышел, миссис Такертон вздохнула.

– С прислугой сейчас просто невозможно управиться, – сказалаона. – Когда муж умер, то женатая пара – они были у нас в услужении –отказалась от места. Будто бы решили уйти на покой, так они объяснили. А потомя узнала: они, оказывается, нанялись в другую семью. Польстились на большийзаработок. Я бы столько платить не стала, это, на мой взгляд, просто глупо.Ведь содержание и питание прислуги обходится в огромные деньги, не говоря уж отом, чего стоит стирка их постельного белья и одежды.

Да, подумал я, она скупа. Алчность была и в ее взгляде, и вподжатых губах.

Вызвать миссис Такертон на разговор особого труда непредставляло. Она любила поговорить. В особенности о себе. Я внимательнослушал, вставлял где надо восклицания и вопросы и скоро уже кое-что знал обэтой даме. Она не подозревала, как много можно было понять о ней из ееболтовни.

Она вышла замуж за Томаса Такертона, вдовца, пять лет назад.Была «много-много моложе его». Познакомилась с ним на курорте. Мельком, саматого не заметив, упомянула, что служила там в большом отеле. Падчерицаобучалась в закрытой школе неподалеку. Много волнений муж пережил из-за дочери,особенно его заботило, чем Томазина займется после школы.

– Бедный Томас, он был так одинок... Его первая жена умерлаза несколько лет до того, и он очень по ней тосковал.

Миссис Такертон продолжала набрасывать свой портрет.Благородная, добросердечная женщина пожалела одинокого стареющего человека. Онслаб здоровьем, она – сама преданность.

– В последние месяцы его болезни я даже не могла видеться нис кем из своих друзей.

А что, если некоторых ее приятелей Томас Такертон простонедолюбливал, подумал я. Это может объяснить условия завещания.

Джинджер успела разузнать о завещании Такертона. Кое-чтооставлено старым слугам, крестникам, содержание жене достаточное, но не слишкомщедрое. А весь капитал, исчисляемый шестизначной цифрой, он завещал дочери,Томазине Энн. Деньги должны были перейти в ее полное владение, когда ейисполнится двадцать один год или раньше, если она выйдет замуж. Если она умрет,не достигнув двадцати одного года и не будучи замужем, наследство переходит кее мачехе. Других родственников у Такертона, кажется, не было.

Награда немаленькая. А миссис Такертон любит деньги... Этовидно по всему. Своих у нее никогда не было, пока не вышла замуж за пожилоговдовца. И тут, видно, богатство бросилось ей в голову. Мешал больной муж, и онамечтала о том времени, когда будет свободной, все еще молодой и владелицейсокровищ, какие ей и не снились.

Завещание, видимо, нарушило лелеемые этой особой планы. Онамечтала не о скромном достатке, а о роскоши, о дорогостоящих путешествиях,круизах на лучших лайнерах, туалетах, драгоценностях – быть может, простожаждала огромных денег в банке, где проценты, нарастая, с каждым годомувеличивают состояние.