И до сих пор все шло, как в сериале, ну, почти, почти!..Конечно, Хохлов, прямо скажем, не граф вовсе, благородства в нем нет никакого,и друзья у него все как на подбор, те еще фрукты, и жениться он особенно негорел, да еще все бубнил, чтобы она, Галчонок, отправлялась на работу. Она нехотела работать, у нее были другие жизненные планы, она готовила себя… в женыбизнесмена, а институт придумала так, чтобы не приставал никто!..

Она еще немного порыдала, а потом перестала.

Ну, хорошо же! Раз так, пожалуйста, она уедет к маме, ивдвоем с ней они что-нибудь придумают, наверняка!.. Например, можно навратьему, что она, Галчонок, беременна и непременно хочет оставить ребенка, ипосмотрим, что он запоет, когда она, бледная и несчастная, как маркиза изсериала, скажет ему, что носит во чреве его дитя!..

Картинка показалась ей настолько привлекательной и«жизненной», что она совсем воспрянула духом, утерла глаза и улыбнуласьмстительной маркизо-сериальной улыбкой. Подошла к зеркалу и посмотрела на себя.

Красивая, бледная, очень интересная, решила она. А вещисобирать я не буду, еще не хватает!.. Он еще пожалеет, что со мной связался! Онеще у нас попляшет! На коленях будет ползать и умолять, чтобы я вернулась, ируки целовать, и прощения просить, и…

… и пришлось тащиться на электричке, маршрутку Арина так ине дождалась! А с ними, с маршрутками, вечная история – то они в авариюпопадают, то ломаются посреди дороги, то вообще не ходят, как сегодня.

Народу в электричку набилось ужас сколько, дальше тамбурапройти не удалось, и вокруг только и говорили о том, что на шоссе какая-тобольшая авария, и ни автобусы, ни маршрутки не ходят.

Арина стояла на одной ноге, стараясь не валиться на дядьку вдраповом пальто и лыжной шапке. От дядьки крепко несло чесноком, и он постоянноперекладывал сумку из одной руки в другую и при этом бормотал извинения. Лучшебы не бормотал, потому что чесночный дух во время бормотания становился простоневыносим.

Арине очень хотелось поменять ногу, но никак не удавалось,потому что та где-то застряла и не вытаскивалась, и в конце концов она решила,что и так доедет. Упасть ей некуда, а на ее остановке все выходят, так что еевынесут в любом случае, хоть на одной ноге, хоть на двух.

Она стояла на одной ноге, старалась не вдыхать чесночный духи думала все время одно и то же и одними и теми же словами.

Бедный Кузя. Бедный, бедный, глупый Кузя!..

Она думала так с самого утра, с тех пор, как позвонила Ольгаи сказала, что вчера поздно вечером Кузю убили недалеко от подъезда их дома.

Арина сначала ничего не поняла, потом не поверила, потомзакричала, что сейчас приедет, но Ольга приезжать не велела. Очень холодным,как промерзшее за зиму железо, голосом она сказала, что Димона арестовали – илизадержали? – по подозрению в убийстве, и она сейчас поедет к адвокату, а потомк Хохлову. Дети у бабушки, и делать ничего не нужно, по крайней мере… допохорон.

На слове «похороны» Ольга Пилюгина запнулась, но незаплакала, а Арина зарыдала во весь голос и даже не дослушала промороженныйметаллический голос, положила трубку и продолжала реветь.

Она не пошла бы на службу, но не могла – нужно сдаватьперевод, все сроки давно прошли, и начальница каждый день осведомлялась, почемуАрина так задерживает работу.

А задерживала она потому, что Кузя, которого вчера убили,вдруг сделал ей предложение, и она решила его принять.

Арина Родина, про прозвищу Родионовна, поняла, что сейчасопять заплачет, в переполненной электричке, сдавленная со всех сторон, а ейдаже нечем вытереть нос. Потому что салфетки в сумке, а сумка зажата теламитак, что не достать ничего, и Арина закинула голову, чтобы слезы не полились.

– Поаккуратней, женщина! – прикрикнули сзади сердито. – Туттоже люди стоят!

Как назло, переводить было еще довольно много, и весь деньона строчила на компьютере, смотря то на книжку, заложенную пластмассовойлинейкой, чтобы не закрывалась, то на монитор. Монитор был старенький,подслеповатый, от него очень уставали глаза, и она старалась долго за ним несидеть, а тут пришлось! И роман еще попался на редкость убогий, не роман, адикость какая-то!

Героиня – вдова с двумя детьми и фиалковыми глазами. Герой –хозяин земли, на которой стоит ее дом. Он собирается дом снести и выселитьнесчастную с ее глазами и с детьми. Она ни за что не выезжает. Он присылаетлюдей, адвокатов и банкиров с чемоданами денег. Она не выезжает, и все тут.Арину всегда интересовало – почему?! Если тебе дают деньги на новый дом, ещелучше прежнего, обещают выплатить компенсацию и поселить не вблизи федеральнойшоссейной дороги, а, например, на берегу озера, почему бы на это не согласиться?!Почему у автора никогда не хватает фантазии придумать что-нибудь другое?!Что-нибудь более правдоподобное?!

Ну так вот. Она ни за что не выезжает, и ее фиалковые глазавсе время заволакивает пелена слез. Слезы из-за усопшего мужа, разумеется, иеще из-за того, что никто не может теперь ее защитить. Герой, рассерженный ееупорством, в конце концов прибывает к ней на участок сам, смотрит в еефиалковые глаза, обнаруживает, что это самое дивное зрелище в мире, егомужественная рука берет ее хрупкую ручку, в другую руку он берет обоих детей, ивсе вместе они уходят в светлое будущее.

Занимается заря.

Арина строчила перевод, старалась не слишком ерничать –начальство любило «серьезные» тексты, что за неуместный смех! – и то и деловыбегала покурить и еще немного поплакать о Кузе.

Поплачь о нем, пока он живой. Люби его таким, какой он есть.

Она не плакала о нем, пока он был жив, и любить его она немогла.

– Извиняюсь, гражданочка, – сказал дядечка, дохнув чесноком,– мне выходить надо. Потеснитесь как-нибудь!

Арина потеснилась, со всех сторон на нее навалились люди,которые тоже пытались потесниться, и ремень сумки, которую она судорожносжимала в руке, как-то странно подался, должно быть, оторвало его. Она сталатянуть ремень к себе, и вытянула, и перехватила – ну, так и есть, оторвался!

В тамбуре стало посвободнее, но в вагон все равно непробраться. Зато она обнаружила свою вторую ногу и поставила ее на пол. Ногутут же закололо, как иголками, – затекла.

Кто и зачем мог убить Кузю?! За что?! Разве таких, как он,убивают?..

Убивают богатых – за их деньги. Убивают деловых – еслипересекаются «интересы». Убивают журналистов – чтоб не повадно было. Убиваюталкоголиков и бомжей – это в криминальной хронике называется «преступление набытовой почве».

Но Кузя-то тут при чем?!

Глаза опять налились слезами, и Арина шмыгнула носом. Онникому не мешал, никаких «интересов» у него не было, денег тоже не былоникогда! Ну, была у него жизненная позиция, которой он очень гордился, –прославление благородной нищеты и осуждение развращающего богатства, ну и что?Эта самая позиция никому не мешала, да и кому она могла помешать?! Хулиганы?!Но возле дома Пилюгиных не могло быть никаких хулиганов – дом за забором, вворотах охранник, камеры вдоль решетки.