До этой секунды она не боялась, вроде бы забыв о том, чтонадо бояться.

Теперь страх оказался повсюду, как будто накрыл ее мешком.

Арина пискнула, стала вытаскивать руки, дергаться иметаться, она даже попыталась встать, не смогла, и сильный удар, от которогогубы размазало по зубам, а зубы словно вылетели и застряли в горле, обрушилсяна нее.

Стало нечем дышать. Воздух не проходил в будто забитоезубами горло. От боли разорвалось сердце.

– Отдай деньги, – сказал кто-то ей в самое ухо. – Отдайпо-хорошему.

Она заскулила от боли в голове и разбитых губах. Глаза неоткрывались, наверное, она все-таки ослепла. Где-то далеко брезжил дальнийсвет, но Арина не могла понять, откуда он идет.

– Ты что? – снова спросил ласковый голос. – Оглохла?Оглохла, я тебя спрашиваю?!

– Н-нет, – прохрипела Арина, сообразив, что разговаривают сней.

Все это на самом деле происходит с ней!..

– Где деньги?

– В шкафу, – выговорила она, – где посуда. Там… коробка сложками, и в ней деньги.

Какое-то движение произошло за границей сумрачного мира, вкотором она ничего не видела, кроме желтого пятна, светившегося где-то вотдалении, что-то тихонько стукнуло, покатилось, и голос вернулся.

Она втянула голову в плечи, потому что знала, что вместе сним вернется боль.

– Зачем ты врешь? – спросил голос нежно. – Врать нехорошо!..

Ее сильно дернули за волосы, так что вся кожа собралась назатылке в узел.

– Лапушка, – повторил нежный голос. – Ты меня не поняла?..Совсем, совсем не поняла меня, моя лапушка! Где деньги?

Комната качалась у Арины перед глазами, и одна мысльзанимала ее – началось землетрясение, и нужно бежать, спасаться. Надо взятьдокументы и деньги и спасаться.

Деньги!.. Нежный голос спрашивал ее про деньги, и онасказала, где они, чтобы он оставил ее в покое. Зачем он спрашивает опять?!

Чужое дыхание приблизилось, и от него зашевелились волосы унее на макушке. Видимо, чужой стоял сзади, у нее за спиной, она его не видела.

– Где деньги, сучка мокрохвостая? У твоего любовника былиденьги, и я тебя про них спрашиваю! Где они?

Арина Родина ничего не поняла.

Какой любовник?! Какие деньги? Землетрясение начинается,вот-вот рухнет дом, завалит ее бетонными плитами, перекрытиями и балками, а онаэтого не переживет. У нее клаустрофобия. Она умрет не от землетрясения, а отклаустрофобии.

Ей всегда казалось, что самое страшное – это лежать подобломками и ждать, когда умрешь. Сразу умереть гораздо легче и приятнее. Почемуона не умерла сразу?!.

– Ну, ну, соображай быстрей! Где твой любовник держалденьги?!

И тут вдруг она поняла, что нет никакого землетрясения. Нети не будет. Какой-то человек пришел ее грабить и, кажется, собирается убить.

Оказалось, что это гораздо страшнее землетрясения, потомучто в этом тоже было ожидание смерти, чудовищное, затянутое, но не потому, чтообрушился дом, не из-за цунами или тайфуна, а из-за того, что какой-то человек,совсем незнакомый, просто решил убить ее.

Ему все равно. Он хочет ее убить и забрать деньги.

У нее за спиной что-то произошло, двинулось, и с двух сторонее шею как будто сдавило железными клещами. Арина и не знала, что у нее такаяподатливая, хрупкая шея, только тронь, и она сломается.

Клещи давили очень сильно, и в горле что-то ломалось с отвратительнымживотным хрустом. Арина задергалась и захрипела, от боли и ужаса она пересталапонимать, что нужно делать, чтобы дышать.

Никто не задумывается о том, как дышит, оказывается, этоочень сложно.

В глазах помутилось, и в голове что-то осыпалось с тихимстеклянным звоном, словно осколки от разбитой чашки, и осколков было оченьмного, и тут вдруг Арина Родина вырвалась из стальных клещей.

Это было совсем несложно, она просто перетекла за границуужасных рук, давивших ее шею все сильнее и сильнее, и оказалась над ними. Этоновое положение было очень приятным, и к ней вернулось спокойствие, и дажевозможность дышать вернулась, Арина расправила плечи и осторожно посмотрела посторонам.

Комната выглядела странно, и Арина не сразу осознала, чтосмотрит на нее сверху и сбоку, из-под люстры, и видит внизу, под собой,незнакомого человека, который что-то делает со скрюченным на стуле телом.

Какое-то время она рассматривала стены и потолок и потомопять посмотрела вниз, на этот раз даже с любопытством. Никакой боли она нечувствовала и страха тоже, только удивительное и никогда ранее не испытанноечувство свободы.

Мне все равно. Я уже не здесь.

Голова у того, скрюченного тела запрокинулась назад, итуловище обвисло, как будто сползло на стуле, и незнакомый человек, которыйвызывал у нее теперь лишь спокойное любопытство, разжал свои клещи и сталтрясти тело на стуле. Голова моталась, как у куклы, и Арина подумала, что уживых людей голова не может так мотаться, непременно оторвется. Еще ей хотелосьпоподробнее рассмотреть человека, который убил ее, и, придерживаясь рукой застену, чтобы не свалиться прямо на него, она стала медленно спускаться вниз,описывая круги. Ей было немного неловко спускаться, потому что она боялась, чтозаденет стену или сервант и сильно ушибется, но ничего такого не происходило.Она словно проходила сквозь стены, и это тоже было совершенно особое и дажевеселое ощущение.

Она спускалась все ниже и ниже, человек в сером кроличьемтреухе перестал трясти ее тело, пнул ногой стул, на котором оно корчилось, истул упал, сильно загрохотав.

И вот когда загрохотало, ее плавное снижение вдругпревратилось в пикирующий полет. Она больше не могла управлять собой. Головойвниз, на бешеной скорости она врезалась в собственное тело, показавшееся ей оченьнеуютным и тесным. Там, внутри, было страшно и очень больно, и ей не хотелосьтам оставаться, хотелось на волю, и она заплакала от отчаяния, понимая, что несможет вырваться, и вдруг увидела картинку.

Арина никогда не видела ее раньше, но почему-то знала всеподробности и знала, что это настоящее. Именно это, а не чернота и больсобственного тела, казавшаяся ей невыносимой.

На картинке, в которую она перенеслась, было море, холодноеи зеленое, и плотный серый песок, и осеннее небо в рваных клоках снеговых туч.Налетел ветер, остудил ее щеки, растрепал волосы, и луч солнца вдруг победнораздвинул тучи, упал в море и разделил его пополам. Оно было теперь совсемразное – изумрудное, прозрачное с одной стороны и малахитовое, глухое – сдругой. Арина стояла на песке, у самой кромки воды, которая накатывала иотступала, швыряла камушки, и какой-то человек, о котором она знала только, чтоон самый лучший человек на свете, показывал ей, как нужно кидать, чтобыполучились «блинчики», а у нее все не получались. Они раскидали все камушки, ипотом он рассказал ей смешную и трогательную историю о том, как в зоопаркпривезли носорога и носорожиху. Носорога звали Теодор, а носорожиху Фелиция, иу них не было детей, потому что дети у носорогов бывают, только если они могутгоняться друг за другом по саванне, а в клетке у них не получаются дети, воткакая история!..