«Боже мой! Боже мой, – подумал он, – она сказала«да»! Она все-таки сказала!» Ему хотелось переспросить еще раз, но он неосмелился. Брэд не собирался давать ей шанс передумать. Не сейчас…

– Я люблю тебя всем сердцем, дорогая.

Утром в день отъезда из Рима Сирина долгое время стояла всаду под своей ивой, плотно запахнув жакет. Солнце только взошло, и былохолодно. Она посмотрела на далекие холмы, затем перевела взгляд на мраморныйфасад дома, который она покидала во второй раз. Сирина вспомнила, как уезжалаотсюда в прошлый раз вместе с бабушкой в Венецию. Тогда они выезжали поспешно,а окружавшая атмосфера пугала своей суровостью. Накануне она потеряла родителейи, выбегая по мраморным ступеням из дворца, спрашивала себя, вернется ликогда-нибудь обратно. Теперь она поймала себя на мысли, что опять задает себетот же вопрос. Она выходит замуж и на этот раз чувствует себя готовой уехать, вконце концов, дворец больше не принадлежал ей и никогда не будет ее. Глуподелать вид, будто это по-прежнему ее дом. Лишь небольшие комнатушки, которыеона делила с Марчеллой, были ее, но и они предоставлялись до тех пор, пока онабудет вытирать пыль и надраивать полы. Сирина, тихо вздохнув, подняла глаза ивзглянула на окна рабочего кабинета Брэда, затем взгляд переместился нанебольшой балкончик и окна спальни матери…

– Прощай… – прошептал ветер, пролетавший мимо.

Последние мгновения перед отъездом оказались самыминапряженными и болезненными. Последнее объятие плачущей Марчеллы, хотя обе ониодновременно смеялись сквозь слезы. Марчелла отказалась от предложения Сириныпоехать вместе с ней. Рим был для нее родным домом, к тому же она знала, что оее принцессе теперь будет кому заботиться. Сирина пообещала часто писать и несомневалась, что найдется кто-нибудь, кто прочтет Марчелле ее письма, а еслиБрэд сумеет устроить, то она позвонит ей. Через несколько минут автомобиль ужемчал Сирину к вокзалу. Мимо пролетали знакомые места. Мелькнул фонтан ди Треви,Испанские ступени, площадь Навона. Наконец она на вокзале, в толпе людей,спешащих на поезда, несущих чемоданы, сумки, преисполненных надеждой, некоторыеказались усталыми или взволнованными, как и Сирина. Она попрощалась спровожавшим ее ординарцем и поднялась в вагон.

– Спасибо, – улыбнулась она на прощание.

Слезы, которые она пролила вместе с Марчеллой, давновысохли, и теперь Сирина думала только о Брэде. Она не чувствовала, чтоуезжает, – ей казалось, что она возвращается домой.

– Прощай… – чуть слышно прошептала она, когдапоезд тронулся и начал медленно набирать скорость. Знакомые очертания городапостепенно отступали и пропадали вдали. В ее глазах не было слез, она думала оПариже и о том, что ждет ее там.

Поезд прибыл в Париж чуть позже полудня. Подъезжая к городу,Сирина увидела Эйфелеву башню, памятники, о которых она ничего не знала, затемпоезд медленно вполз в Лионский вокзал. Сирина, поднявшись, прижалась лицом квагонному стеклу, стараясь отыскать среди встречающих Брэда. Тут и тамвиднелись небольшие группы встречавших людей, но его нигде не было видно, иСирина начала волноваться, что не сможет его найти. Вокзал был огромный, ивнезапно она почувствовала себя ужасно одинокой. Когда поезд наконецостановился, Сирина взяла чемодан, небольшую корзинку с продуктами,приготовленную Марчеллой, и вместе с другими пассажирами нерешительно ступилана перрон. Она огляделась по сторонам, взгляд ее скользил по длинной платформе,пробегая по незнакомым лицам, а сердце бешено и гулко колотилось в груди. Оназнала, что Брэд не мог забыть о ее приезде. Знала она и как его отыскать, еслипо какой-либо причине они не встретятся на вокзале, и тем не менее она сильноразволновалась.

– Думаешь, он забыл о тебе?

Молодой человек, с которым Сирина познакомилась в поезде,посмотрел на нее с дружеской улыбкой, и не успела она кивнуть, как ее юныйпопутчик вытянулся в струнку и отдал честь кому-то у нее за спиной. Девушкаповернулась и оказалась лицом к лицу с Брэдом. Ее прекрасные зеленые глазашироко раскрылись, лицо вспыхнуло от возбуждения, ей хотелось радостно кричать,смеяться, но прежде чем она успела вымолвить хоть единое слово, подполковникБрэдфорд Джервис Фуллертон, стиснув ее в своих объятиях, поднял в воздух. Юныйсолдат-американец исчез, пожав плечами и улыбнувшись.

В то утро в честь приезда Сирины Париж облачился в своисамые чудесные краски. Над головой раскинулось голубое небо, яркая зеленьмелькала там и тут, проносились фасады зданий, отделанных белым мрамором изолотом, богатые дворцы. Люди повсюду были счастливы и радостны: в вязаныхшапочках, красных шарфах, с раскрасневшимися на морозном воздухе лицами, глазаих сияли. Приближалось Рождество, и это Рождество было первым после окончаниявойны, впервые за шесть лет парижане могли отметить его с настоящей радостью.

Сидя в штабной служебной машине и держась за руки,влюбленные катили по широким бульварам, по узким улочкам, миновали Нотр-Дам,поднялись к Енисейским полям, обогнули Триумфальную арку, влились в потокмашин, двигавшихся вокруг площади Звезды, представляющей собой удивительныйперекресток, на который выходят двенадцать главных улиц, соединяющихся подТриумфальной аркой, и который водители с сумасшедшей скоростью стремятсяпроскочить, выезжая на бульвар. Пока Сирина смотрела по сторонам, широкораскрыв глаза, они подъехали к авеню Гочи, где в элегантном «Отель Партикульер»остановился Брэд. До войны это здание, похожее на особняк, принадлежало одномуиз известнейших во Франции винопроизводителей. В суровые дни войны, как разперед самой оккупацией Парижа, винопроизводитель решил отправиться в Женеву ксестре, оставив дом на попечение слуг. Немцы завладели им и пользовались всегоды войны, однако проживавший в нем офицер оказался цивилизованным человеком,и потому дом не понес существенных разрушений. В настоящее время домовладелецсерьезно болел и не мог вернуться в свой дом. Американцы взяли здание в арендусроком на год. И вот теперь в нем разместился Брэд Фуллертон. Это были не стольроскошные апартаменты, как во дворце Тибальдо, но довольно сносные.Прислуживала ему пожилая супружеская пара.

Подъехав, Сирина увидела красивый сад и окружавшую егоухоженную живую изгородь. С внешней стороны высилась кованая металлическаяограда. Остановив машину перед воротами, водитель вышел и открыл их. Машинаподкатила к самому крыльцу и остановилась. Брэд повернулся к Сирине.

– Итак, любовь моя, приехали.

– Великолепно.

Девушка улыбнулась, глядя только на Брэда и совершенно непроявляя интереса к дому: ее интересовало лишь то, что светилось в его глазах.Когда он наклонился и поцеловал ее, в них, казалось, вспыхнули искры. Затем онпомог ей выйти из автомобиля и повел в дом.

Быстро поднявшись по ступенькам крыльца, они подошли кмассивной двери, которую тут же распахнул перед ними невысокий лысый мужчина сприщуренными голубыми глазами и сияющей улыбкой. Рядом с ним стояла миниатюрнаяулыбчивая женщина.