— Я бы не спрашивал, если бы он не был нужен.Принесите. А какая-нибудь жвачка у вас есть?

— Жвачка?

— Да. Жевательная резинка.

— Да, сэр. Она вам тоже нужна?

— Принесите же мне зубной эликсир, жвачку иаспирин, если есть.

Он прошел к своему столу и сел, держась рукамиза голову и потирая виски. Из приемной доносился звук выдвигаемых ящиков, азатем появилась секретарша с тем, что он просил.

— Спасибо. Извините за резкость. — Он показална листы с изложением дела, лежащие на стуле у стены: — Отошлите это ЭрикуИсту, он находится на четвертом этаже. Сделайте от моего имени приписку.Скажите ему, чтобы он посмотрел это, когда у него выдастся свободная минута.

Она взяла дело и вышла.

Флетчер Коул открыл дверь Овального кабинета ис мрачным видом пригласил Льюиса К.О. и Эрика Иста войти. Президент находился вПуэрто-Рико, пострадавшей от урагана, и директор Войлз отказался встречаться сКоулом один на один. Он посылал своих мелких сошек.

Коул указал им на диван, а сам сел напротив закофейный столик. Его пиджак был застегнут на все пуговицы, а галстук повязанбезупречно. Он никогда не расслаблялся. Исту приходилось слышать удивительныевещи о его привычках. Он работал по двадцать часов в сутки семь дней в неделю,не пил ничего, кроме воды, и питался в основном из автоматов в подвале здания.Он мог читать, как компьютер, и часами ежедневно просматривать служебныезаписки, доклады, корреспонденцию и горы подготовленных законопроектов. Памятьу него была отменной. Вот уже неделю они приходили в этот кабинет с ежедневнымидокладами о ходе расследования и вручали их Коулу, который проглатывал их идержал в памяти до следующей встречи. Если они допускали ошибку в чем-либо, онбуквально терроризировал их. Его ненавидели, но не могли не уважать. Какработник он был выше и трудолюбивее их. И он знал это.

Он пребывал в самодовольном одиночестве встенах Овального кабинета. Его босс был в отъезде, позируя перед камерами, нореальная власть оставалась здесь и правила страной.

Льюис положил на стол толстую пачку листовдоклада за последние сутки.

— Есть что-нибудь новое? — спросил Коул.

— Возможно. Французские полицейские,просматривая, как обычно, пленку, отснятую контрольными камерами в парижскомаэропорту, опознали, как им кажется, одно лицо. Они сличили пленку сматериалом, отснятым двумя другими камерами в зале под разными углами, и затемсообщили в Интерпол. Лицо замаскировано, но Интерпол считает, что это Камель,террорист. Я уверен, что вы слышали о…

— Я слышал.

— Они изучили всю пленку и пришли к убеждению,что он сошел с самолета, прибывшего беспосадочным рейсом из Далласа в среду,примерно через десять часов после того, как было обнаружено тело Джейнсена.

— «Конкорд»?

— Нет, самолет авиакомпании «Юнайтед». Судя повремени съемки и местам расположения видеокамер, они могут следить за всемивыходами.

— А Интерпол связался по этому поводу с ЦРУ?

— Да. Они имели разговор с Глински примерно вчас дня.

На лице Коула не отразилось ничего.

— Насколько они уверены?

— На восемьдесят процентов. Он мастер заметатьследы, путешествовать таким образом несколько не в его правилах. Поэтому здесьесть в чем усомниться. Мы приложили фотографии и справку для президента. Честноговоря, изучив фото, я не могу сказать что-то определенное. Но Интерпол знаетего.

— Он не так уж охотно фотографировался все этигоды, не так ли?

— Да, иначе мы бы знали об этом. К тому же, послухам, он каждые два-три года ложится под нож, чтобы сделать пластическуюоперацию и изменить свое лицо.

Коул с минуту раздумывал.

— О’кей. Что, если это Камель, и что, если онсвязан с убийствами? Что это значит?

— Это значит, что мы никогда не найдем его. Внастоящее время он активно разыскивается девятью странами, включая Израиль. Этозначит, что кто-то заплатил ему кучу денег, чтобы он применил свой талантздесь. Мы всегда говорили, что это был профессиональный убийца или убийцы,которые скрылись, пока тела еще не успели остыть.

— Это мало что значит.

— Можно сказать, так.

— Отлично. Что у нас есть еще?

Льюис посмотрел на Эрика Иста.

— Ну, у нас есть обычная ежедневная сводка.

— Они довольно пустые последнее время.

— Да, это так. У нас триста восемьдесятагентов работают по двенадцать часов в день. Вчера они опросили сто шестьдесятчеловек в тридцати штатах. Мы…

Коул остановил его, подняв руку:

— Не стоит. Я прочту это в сводке. Достаточносказать, что ничего нового нет.

— Вот только один маленький нюанс. — Льюиспосмотрел на Эрика Иста, который держал в руках копию изложения дела.

— Что это? — спросил Коул.

Ист заерзал в нерешительности.

Дело весь день шло по инстанциям вверх, покаего не прочитал и не одобрил Войлз. Он отнесся к нему как к выстрелу с дальнимприцелом, не заслуживающему серьезного внимания. Однако в деле упоминалсяпрезидент, и ему понравилась идея о том, чтобы заставить Коула и его боссапопотеть. Он дал указание Льюису и Исту передать дело Коулу и преподнести егокак важную версию, которую Бюро воспринимает всерьез. Впервые за неделю Войлзулыбался, когда говорил о том, как идиоты из Овального кабинета бросятся вукрытие, когда прочтут это маленькое дело. «Сыграем с ними такую шутку, —сказал Войлз, — скажите им, что мы намерены выделить на это дело двадцатьагентов».

— Эта версия выплыла на поверхность впоследние сутки и заинтриговала директора. Он боится, что она может навредитьпрезиденту.

Ни один мускул не дрогнул на каменном лицеКоула.

— Каким образом?

Ист положил дело на стол:

— Здесь все изложено.

Коул бросил взгляд на дело, затем изучающепосмотрел на Иста.

— Отлично. Я прочту его потом. У вас все?

Льюис встал и застегнул пиджак.

— Да, мы пойдем.

Коул проводил их до двери.