внутри каждой имевшейся панели. Эта машина в буквальном смысле качала.

Я увидел ее как-то раз на парковке старых подержанных автомобилей, когда проезжал мимо. Чувак хотел за нее десять штук. Я забрал ее, заплатив в итоге 3800 долларов. Даже в те времена я был успешным бизнесменом.

В Уиндермере разрастался относительно новый район под названием Айлворт. Там были ворота, и это было хорошо, потому что становилось очевидным то, что мне нужно было такое место, куда люди не могли бы просто так подрулить, чтобы тусануть с Шаком. Место было замечательное, прямо у воды. Дом был обставлен мебелью, и когда я поднялся на второй этаж, чтобы осмотреться там, я увидел потрясающую круглую кровать в хозяйской спальне. Она была гигантской. На ней могли бы уместиться тридцать человек.

Я сказал Лестеру: «Я должен купить этот дом».

Все дело было в кровати. Я хотел эту кровать.

Мы сделали предложение, и я сказал продавцу, что хочу, чтобы в доме осталась мебель. За мебель он захотел 300 тысяч долларов сверху. Я влюбился в эту кровать настолько, что готов был заплатить так много просто за возможность залезть на нее, но я ведь бизнесмен, поэтому мы стали торговаться, и я сбил цену до 75 тысяч. Как только эта кровать стала моей, я заказал для нее черное стеганое одеяло с логотипом Супермена.

Нам пришлось вкинуть сверху пару подписанных джерси, несколько билетов на игру и подписанную фотографию со мной после игры. То, как сильно опускалась цена после того, как я просто с кем-то фотографировался, поражало.

Конечно, если вы были ребенком, я делал совместную фотку с вами бесплатно. Для детей я был готов почти на все. А вот нахальные взрослые совсем другое дело.

Когда мы с Деннисом переехали в Айлворт, мы стали говорить друзьям: «Добро пожаловать в Disney World». Я ощущал это место именно таким. Я имел все, чего когда-либо желал. Но в ту минуту, когда я выходил за ворота дома, я говорил себе: «Что ж, пора возвращаться в реальный мир».

Много лет спустя кто-то спросил у меня, почему я так настойчиво пытался проживать свою жизнь так, словно я все еще маленький ребенок. Я сказал ему: «Порой я чувствую себя персонажем Тома Хэнкса из фильма «Большой». Но моя жизнь не кино. Мне никогда не удастся отыскать на Кони-Айленде автомат с предсказаниями будущего, чтобы снова вырасти».

Когда я только перебрался в Орландо, я вложился в автомойки, работавшие на монетах. Дела у нас шли очень хорошо, мы зарабатывали большие деньги, но как-то раз Лестер позвонил мне и сказал, что цифры в финансовых отчетах не сходятся. Прибыли, которые мы, по идее, должны были получать, не соответствовали цифрам нашего банковского депозита.

«Не волнуйся, Лестер», – сказал ему я, но он все психовал. Он даже вылетел в Орландо, чтобы обсудить со мной эту проблему. Он вычислил, что на счету в банке не хватало почти четверти миллиона долларов.

Мне потребовалось какое-то время, но в конечном счете я выложил ему все начистоту. Я показал Лестеру свою спальню, где стояло несколько деревянных дождевых бочек, полных четвертаков.

Лестер сказал:

– Шакил, это еще что за чертовщина? Это что, пропавшие деньги?

– Да, – признался я. – Лестер, я ничего не могу с собой поделать. Мне нравится видеть мои деньги. Подойти, запусти руку в эти четвертаки. Это же офигенно!

Лестер позвонил в банк и сказал им, что у нас есть 250 тысяч долларов четвертаками и мы хотим положить их на счет. Им потребовалось несколько недель, чтобы завести деньги на счет, потому что у них не было достаточно монетных автоматов, чтобы пересчитать и рассортировать четвертаки.

И хотя у меня были все эти деньги, я был твердо настроен оставаться собой. У меня были два ротвейлера, Шаз и Тор, и я гулял с ними по всему городу. Я не собирался становится затворником лишь потому, что внезапно стал знаменитым. Как-то раз я ехал на своем новом внедорожнике, и музыка гремела так, что меня было слышно за пять миль. Boom da boom da boom – должно быть, Шак едет!

Однажды я проезжал мимо парка у озера Терки и увидел, как компания ребят гоняет там мяч. Я немного замедлился и стал наблюдать за их игрой – они были очень даже неплохи.

Со стороны мне показалось, что им там очень весело, поэтому я решил остановиться, вылез из машины вместе со своими ротвейлерами и следующий час бросал мяч вместе с этими парнями.

Мне нравилось делать такое. Нравилось разговаривать с людьми. А как только они подбирали свои челюсти с пола и оправлялись от шока – ведь это я взаправду я, Шакил О’Нил, звезда «Орландо Мэджик» во плоти – мы часто шутили и смеялись.

Знаменитостям трудно передвигаться среди людей. Так всегда говорят. Что ж, я скажу, что ты сам решаешь, насколько это трудно. Я – душа компании, люблю общение, поэтому мне нравится выходить в люди и гулять. Это делает меня счастливым. Я не из тех ребят, кто украдкой выходит через черный ход. Нет, никогда.

Пока жил в Орландо, я очень любил кататься на SkyCoaster. Это как прыжки с парашютом и полет на дельтаплане одновременно.

Я всегда возвращался домой по одной и той же дороге каждый день, и меня всегда завораживал вид этого перевернутого вверх дном треугольника. Мне всегда было интересно, что же это такое. Один раз я ехал и увидел, что на нем туда-сюда раскачиваются люди, поднимаясь почти на уровень хайвея. Мне стало так любопытно. Поначалу я стал выходить вечерами и смотреть, как на нем катаются другие люди.

Но однажды вечером я наконец сам попробовал и мгновенно подсел. Я стал зависимым. Я делал по тридцать заходов подряд. Тебя помещают в упряжку, завязывают, а когда отпускают рычаг, канат выбрасывает тебя в воздух.

В последний раз я прокатился на ней со своим телохранителем Джеромом и еще одним другом. Все трое – крупные мужики. Нагрузка была большой, и когда мы начали раскачиваться, эту чертову хрень перекосило. Мы поднимались так высоко, что я подумал, что мы сейчас перелетим через верх. Когда мы сошли с аттракциона, я взглянул на Джерома и сказал: «Я больше никогда не буду кататься на этой штуке». А жаль, ведь тот раз вышел очень веселым.

Некоторые сложности вызвали люди, которые начали из ниоткуда появляется в моей жизни после подписания контракта. Внезапно всем и каждому захотелось получить по кусочку меня. Старые «друзья», которые мне никогда даже не нравились. Новые