Высокий выдержал характер – сделал ручкой, ослепительноулыбаясь, кивнул:

– О, разумеется, сэр, до встречи... Как насчет завтрашнегодня?

– Почту за честь, сэр, – сказал Мазур. – Вызнаете, где меня искать, сэр?

– Конечно, сэр...

– Черт, каков экземпляр! – не сдержавшись, воскликнуласухопарая. – Нет, мальчики, этот индеец мой, и если кто-то сунется меж ними моим ружьем...

– Не могу вам ответить тем же, леди, – оскалился Мазур.

До нее не сразу, но дошло, возмущенно задрала голову и ушлав дом. Прохор благостно улыбнулся и кивнул:

– Великолепно, майор, вы сразу взяли нужный тон, я рад, чтовсе вы подружились... Не смею задерживать, – и перешел наанглийский. – Пойдемте, господа, прошу к столу...

– Ну, прошу до горницы! – заторопился охранник.

Уходя с остальными, Мазур внутренне кипел, но старался этогоне показывать. Больше всего его взбесила именно эта вальяжная непринужденностьзаморских визитеров, заранее смотревших на него, как на будущий трофей.Положительно, в двадцатом столетии человечество немного одурело... И наплеватьсейчас, что его собственные предки были ничуть не лучше, что таскали в банюкрепостных девок и зашивали в медвежью шкуру проштрафившихся мужичков, а потомспускали борзых или меделянцев... Т е п е р ь во дворе– конец двадцатого века и охотиться на людей забавы ради есть безусловноеизвращение...

Потом ему в голову пришла немудреная и унылая мысль: аможет, Бог все же есть, и происходящее – как раз та самая пресловутая расплата«за грехи отцов»? Ольге – за все лихие грехи былых Вяземских, особенно опричныхсподвижников Ивана Грозного, а ему – за все, что натворили в прошлом гонористыеи скорые на расправу шляхтичи с Поморья?

Нет, чересчур унылая была мысль, и верить в нее никак нехотелось... Не хочется полагать у Бога, в которого хоть и не веришь, но смутноуважаешь, такой жестокости – предположим, сам Мазур и заслужил кое-какоевозмездие за прошлые художества, но Ольга-то в чем виновата?

В камере все было по-прежнему, никто и не подумал убратьрассыпанную по полу и нарам закуску. Мазур положил еще подальше в уголнетронутую бутылку – может, удастся прихватить ее с собой, вдруг и позволят. Ив качестве дезинфицирующего средства пригодится, если случатся какие царапины –но, главное, можно распрекрасно обработать след, если пустят собак... Табачкуеще нужно выпросить побольше – с той же благородной целью...

– Но это же не может быть всерьез... – медленно,растягивая слова, с нехорошим надрывом сказала Виктория. Она сидела на нарах ислегка раскачивалась взад-вперед. – Фантасмагория, бред, проснутьсянужно...

– Не получится, – серьезно сказал Мазур. – Так чтовозьмите себя в руки, тут голову терять никак нельзя...

Он показал взглядом доктору – мол, что ты сидишь, какистукан, успокой бабу, – но тот восседал со столь потерянным видом, чтобесполезны были любые намеки. Врезать хотелось, и все тут. Бог ты мой, хотя быодного дельного мужика в напарники, не обязательно из с в о и х– просто настоящего парня, не нытика. Может, оказавшись на воле, доктороклемается, и из него выйдет толк? Доктор в тайге – вещь полезная...

– Алексей, – сказал Мазур мягко. – Вы по какимболезням доктор?

– Что? – тот недоумевающе уставился на него. – А...Хирург.

Вещь в тайге полезная, повторил мысленно Мазур. Мало ли что.Сам он неплохо был научен оказывать первую помощь, но возможны неприятности,когда не обойтись без профессионала. Вот только как их намерены швырять в тайгу– всей кучей или вразбивку?

Клацнул замок, дверь распахнулась. В камеру затолкнуличеловека и поддали ему в спину так, что он пролетел до середины, упал,завозился, пытаясь встать. Получалось плохо – он тоже был закован по рукам иногам, однако цепи совсем короткие, чуть ли не наручники.

Мазур совсем было собрался встать и помочь, но вдруг узнал«штабс-капитана».

– Ого, – почти весело сказал он, не трогаясь сместа. – Какие люди в гости к нам...

– Кузьмич! – взвыл новый жилец, пытаясь на четверенькахдобраться до двери. – Христом Богом прошу, сука, посади в соседнюю!

– Сиди, ваше благомордие, – весело посоветовал вокошечко Кузьмич. – И убьют, так невелика потеря – потешат душенькунапоследок. А у меня ты давно в печенках сидел, так что нет к тебе никакогорасположения...

И окошечко звучно захлопнулось.

«Может, в самом деле удавить гада?» – лениво подумал Мазур.Так ведь, чего доброго, не уберут, до утра оставят, будет тут валяться...

Штабс после долгих усилий поднялся-таки на ноги, прижался кпротивоположной стене и взвыл:

– Ну, подходи, суки! Подходи! Кто первый?

Лицо у него было опухшее – памятка от жизнерадостных таежныхкомаров – глаза самую чуточку отсвечивали безумием, однако не похоже, чтобыокончательно рехнулся.

Толстяк с кровожадным выражением лица на четвереньках поползк краю нар, волоча звенящие цепи.

– А-атставить, – громко сказал ему Мазур. – Нелюблю тех, кто храбер задним числом...

Толстый бросил на него злой взгляд, но вернулся на место.Штабс презрительно прищурился – пожалуй, он лучше владел собой, чем показалосьсначала. Тогда с нар вознамерилась было слезть Виктория, однако Мазур безцеремоний придержал ее за цепь, пожал плечами:

– Мне что, нянькой при вас состоять?

– Пустите! – она дернулась, повернулась к мужу. –Ну, а ты что сидишь? Опять будешь свечку держать? Знаешь, что он со мной делал?И как? Слизень... – В ее голосе прозвучало такое презрение, что Мазурустало неуютно. – Иди, свечечку попроси, у тебя хорошо получается...

– Вика... – доктор, побагровев и рыская взглядом,попытался взять ее за руку.

Она гневно вырвалась:

– Иди ты! – кивком указала на Ольгу. – Почему еездесь никто не трахает? А? Почему ее не трахают, а надо мной собственный мужсвечку держит? Ой, ты и мразь... Подойди, дай ему в морду!

– Вика, да кончай ты, – ухмыляясь, посоветовал штабс. –Подошла бы лучше, да отсосала, кто знает, вдруг последний раз оргазм ловишь...И не смотри ты так страдальчески, я ж помню, что колодой ты не лежала, апримерно с середины процесса очень даже активно подмахивала...

Доктор полез с нар. Пригнувшись и подобравшись, штабс сказалкрайне многообещающе:

– Ну подойди, фершал сраный, без яиц останешься... Ну?

Доктор неловко затоптался у нар и потому безнадежно упустилмомент, когда следует без всяких колебаний бросаться и бить. Мазур мысленноплюнул, Викторию ему было по-настоящему жаль. Штабс молча скалился, и вид унего был по-звериному внушительный. Уже спокойно, зная, что драки не будет, сулыбкой процедил: