– Перебьетесь, – хихикнули в коридоре. – Вам желучше – на полный желудок не разбежишься... Ну что, идти к управителю,докладывать – мол, готовы к трудовым свершениям?

– А валяй, – сказал Мазур.

Вскоре в коридоре затопотали шаги. Окошечко вновь открыли,позвали:

– Господин Минаев с супружницей, на склад пожалуйте!

Мазур подхватил бутылку, сунул в карман сигареты – а большебагажа и не было. Смешно сказать, но из тюрьмы он выходилр а д о с т н о – и видел по лицу Ольги, чтоона тоже охвачена чем-то вроде энтузиазма.

Склад, оказалось, размещался рядышком, в соседнем здании,лабазе с резьбой по коньку крыши, протянувшемся параллельно ограде метров наполсотни. По обе стороны широкого коридора – солидные двери с висячими замками,пахнет причудливой смесью съедобного и несъедобного: новыми, ненадеваннымикожаными сапогами, сухофруктами, копченым мясом, какой-то химией – стиральнымпорошком, что ли – ружейной смазкой, шоколадными конфетами...

– Вон туда шагайте, – распорядился охранник. – Вконец, где дверь распахнута...

Дверь-то была распахнута – но в двух шагах от порога во всюширину и высоту немаленькой комнаты красовалась железная решетка, тщательнозаделанная в стены, пол и потолок. Имевшаяся в ней дверца была снабжена замком,окошечко с полукруглым верхом небольшое, едва просунуть голову – а за решеткойгромоздились штабелями картонные, деревянные ящики, бочонки, шкафы. И восседалза черной конторкой Ермолай свет Кузьмич – в очках с тонкой позолоченнойоправой, и впрямь как две капли воды похожий сейчас на купеческого приказчика,приготовившегося менять у тунгусишек соболей на водку.

– Здравствуй, старче божий, – сказал Мазур. – Чтоэто ты от меня, вовсе даже безобидного, за решетку спрятался? А приятно тебя зарешеткой-то видеть, честно говорю...

– Так это с какой стороны посмотреть... – проворчалКузьмич. – Ты гордыней не надувайся, сокол, не стали бы ради тебя одногорешетку воздвигать. У нас тут раньше была холодная, где куковал нерадивыйнародишко – ну, а потом настоящую тюрьму построили, надобность отпала, толькорешетку убирать не стали, чего зря возиться? И ведь пригодилось. Не будь тутрешеточки, ты бы меня, слабого, и пришибить мог...

– Мог бы, каюсь, – сказал Мазур. – У меня к тебенездоровая тяга какая-то, так и тянет обнять тебя за шейку нежно и держать,пока ножками сучить не перестанешь...

– Вот я и говорю, – стараясь хранить полнейшуюневозмутимость, кивнул Кузьмич. – Хорошая вещь – решеточка... Ну,раздевайтесь, други. Новомодные придумки по имени «трусы» можете оставить, авсе верхнее кидайте сюда мне, новую одежду получите, красивую, вовсе дажененадеванную... Эй, а водочку ты что, с собой взять навострился?

– А что, нельзя? – спросил настороженно Мазур, стягиваятельняшку. – Или у вас, как в старые времена, на работе положено соблюдатьполную трезвость?

– Да вроде не было такого запрета, – подумав, заключилКузьмич. – Так что прихватывай. Оно, в принципе, все равно – за пьянымзайцем гоняться, или за трезвым...

– Сигареты тоже оставлю? С зажигалкой?

– Оставляй, я сегодня добрый. От прекрасной погоды, должнобыть. Это какой же у тебя размерчик, дай прикину...

– Пятидесятый.

– Ну, такой точности я тебе не обещаю – не магазин модногоплатья, как-никак. Подберу, что ближе всего... Держи.

Он вытолкнул в окошечко ярко-красный рулон, за ним –ярко-желтый. Мазур встряхнул обнову, разворачивая. Желтый спортивный костюм исинтетическая куртка с капюшоном – столь пронзительных, химических колеров, чторезало глаза. Человек в такой одежде среди тайги виден за километр – вот оничто придумали, охотнички бравые...

Следом вылетела одежда для Ольги – тех же попугайскихрасцветок.

– Ну, удружил я вам? – спросил Кузьмичзаботливо. – Одежда первый сорт. Ты посмотри, как твоей женушкеапельсиновый цвет к лицу, а уж коса-то на алом так золотом и отливает...

– Дизайнер ты у нас, дед, – хмыкнул Мазур.

– Стараемся, как можем, – скромно ответилКузьмич. – Меряйте обувку, хорошие мои, по ноге подбирайте, тут вамникаких препонов никто чинить не собирается...

И принялся выкидывать в окошечко кучу разноцветныхкроссовок. Сволочной старикан угодил в точку – Ольге этот костюм и в самом делебыл к лицу, смотрелась сущей красавицей, но сейчас Мазур предпочел бы для неечто-нибудь предельно маскировочное... Да и для себя тоже. Он придирчивопроследил, чтобы Ольга выбрала себе обувь впору. В тайге главное – ноги.Натянул носки – хоть они-то, слава богу, темно-синие – обулся, заставил Ольгузашнуровать кроссовки, пошагать и попрыгать. Убедившись, что все в порядке,кивнул Кузьмичу:

– Мерси за одежку. На чаек, извини, дать не могу, в карманени полушки...

– Благодарствуем, не за деньги стараемся, – медовымголоском ответил чертов старик. – Ты обувь-то ненужную собери и назад мнепокидай, чтоб беспорядка не разводить... Да на пол кидай, а не в меня, с тебястанется...

– Держи, – сказал Мазур, сваливая все назад. И усмотрелза приоткрытой дверцей фанерного шкафа груду длинных пакетиков в яркихупаковках. – Кузьмич, это что у тебя там?

– Богомерзкое изобретение, – бросил Кузьмич, брезгливооглянувшись на полку с презервативами.

– А нельзя ли упаковочку этого самого богомерзкого?А лучше две.

– Сокол, да ты, никак, на приятное времяпровождениенастроился? Ты у нас, говоря книжным языком, оптимист...

– Жалко тебе, что ли? Для хорошего-то человека?

Кузьмич подумал, недоверчиво, подозрительно косясь наМазура, явно гадая, нет ли тут подвоха или очередной военной хитрости. Мазурсмотрел на него честным, открытым взором и легкомысленно ухмылялся.

– Да ладно тебе, старый хрен, – сказал ондружелюбно. – Не для блуда прошу, для законной жены...

– Законная – это венчаная, – огрызнулся Кузьмич,подумал еще и двумя пальцами, словно дохлого мыша, достал с полкиупаковку. – Хватит тебе десятка за глаза.

Мазур не клянчил далее – спасибо и на том... Упрятал вкарманы бутылку, упаковку, спросил:

– Компаса мне не полагается?

Кузьмич расплылся в улыбке:

– Уж компаса, извиняй великодушно, не положено... Ты где виделоленя с компасом?

– А все остальное? Мне твой барин обещал всякую полезнуюэкипировку, вплоть до нагана...

– В вертолете получишь рюкзачок. Отнесут твой багаж вжелезну птицу, как за барином, когда прилетите, получишь. Я ж себе не враг –наган тебе в руки прямо здесь давать...

– Да ты и не давай, – сказал Мазур. – Ты крешеточке поближе подойди на секунду... Мне и того хватит.