– Граф Гэйр… – в ужасе пролепетал наместник.

– Я вам сейчас не граф Гэйр, любезнейший, а начальникдевятого стола. А это будет похуже восьмого департамента… Вы ведь не могли нечитать очередных циркуляров о назначениях? Там все подробно описано…

Судя по перекошенному лицу наместника, циркуляры он читал откорки до корки. Глядя на это шмыгающее носом ничтожество, Сварог вдругпочувствовал лютую скуку. Не было никакого удовольствия в том, чтобы дожиматьэту падаль. Отойдя на пару шагов, он властно сказал:

– Работайте, Интагар. На всевозможную мишуру,украшающую этого субъекта, можете не обращать внимания. Перед вами – обычныйзлоумышленник, покушавшийся на королевскую особу с целью лишения жизни. Изэтого и исходите. Ну?!

Интагар выступил вперед. Сварог следил за ним с ухмылочкой.Забавно и поучительно было смотреть, как министр полиции на глазах переступалчерез что-то в себе, поднимаясь над вдолбленными с детства истинами.

Потом Сварог громко, выразительно откашлялся, придавая прытисвоему министру. Тот наконец решился. Аккуратно снял камзол, повесил его наспинку ближайшего стула, неторопливо, картинно закатал рукава рубашки.Наместник следил за этими приготовлениями с нешуточным ужасом. Обретая всебольше уверенности, Интагар цепко ухватил его за искрившиеся бриллиантамиотвороты вицмундира, притянул к себе и принялся цедить тихо, угрожающе:

– Я сам с тобой возиться не буду, жирная твоя рожа,баран холощеный, сволочь… Я тебя кину в подходящую камеру, где уже сидятчеловек двадцать с невероятными сроками, привыкшие ко всему на свете. В томчисле и пользовать друг друга вместо баб, потому что баб большинству из них попричине длительности сроков, пожалуй, в жизни уже не увидеть… И поставятони тебя раком, и драть будут, пока не надоест… Вот там ты у меня узнаешь, скакого конца краюху откусывать. Я тебя там забуду, как бы ты в дверь николотился… А перед этим я тебе самолично уши калеными щипцами подпалю, чтобыприятно воняло…

Он был страшен сейчас, возвысившийся над прежнейжизнью, – и наместник, жалобно пища что-то, кинулся к Сварогу, вцепился внего так, что отдирать пришлось бы, пожалуй, дюжине палачей, бледный, какстена, запричитал:

– Граф, умоляю, уберите этого монстра! Я невиноват, в конце концов, он меня запугал, он говорил, что дело выйдет абсолютноверное…

– Кто? – хладнокровно спросил Сварог.

– Герцог Орк…

– Вот тебе на! – сказал Сварог не безудивления. – То-то я в последнее время что-то не слыхивал о нашемнеугомонном герцоге. Не с его характером надолго исчезать в безвестность… А онвот что придумал, проказник. Ну, коли уж начали, рассказывайте с толком ирасстановкой, пока этот хмурый дядька не взялся исполнять свои обещания. Междунами говоря, он может учинить и в сто раз побольше того, что вам так щедропообещал…

Сварог восседал за столом в так называемом угловом кабинете,и в самом деле расположенном в углу громадного здания. Балкон там выходил накрутой обрыв, заросший колючим кустарником, почти отвесный склон, уардов наполсотни спускавшийся к земле, к узкой речушке, вдоль которой тянуласьвысоченная кованая ограда, а за оградой простирались дикие земли, примерно лигичерез полторы упиравшиеся в правый берег широкого Итела. Из-за своегорасположения кабинет этот считался самым надежным среди подобных помещений –почти невозможно было подобраться незамеченным под окно какому-нибудь коварномуиностранному шпиону, чтобы злонамеренным своим ухом уловить секретнейшие беседыего величества. В любом случае кабинет этот Сварог предпочитал даже не изсоображений безопасности – очень уж живописный оттуда открывался вид на равнинуи Ител, чьим притоком была та самая хлипкая речушка (между прочим, глубинойвсего уарда в полтора, так что, теоретически рассуждая, подводная лодкаобитателей Токеранга ни за что не смогла бы по ней пройти, чтобы влепить в окнокабинета ракету. Правда, она преспокойно могла проделать это, всплыв в Ителе,но Сварог все же надеялся, что до этого не дойдет. Вздумай лилипуты совершитьпокушение именно на него, возможностей было предостаточно и прежде…).

Интагар увлеченно шуршал бумагами.

– Право же, господин министр, это прямо-такиисторическое событие, – сказал Сварог не без веселости. – Впервые стех пор, как я воссел на престол, против меня обнаружился самый настоящийзаговор с целью свержения… Это даже где-то пикантно…

Интагар, судя по его хмурому, сосредоточенному лицу,подобного легкомыслия никак не одобрял. Он откликнулся с порицанием:

– Зря вы так, государь. Это самый настоящий заговор, иименно с целью свержения…

– Помилуйте, но это же несерьезно, – сказал Сварогискренне. – Кто там у вас в списке? – он заглянул в бумагу. –Шестеро молодых шалопаев из Министерства иностранных дел, самый старший чином –всего-то департаментский секретарь, сиречь капитан… Два гвардейских лейтенанта– причем второй даже не из Латераны… Еще полдюжины столь же сопливых горлопановиз сословий Чернильницы и Циркуля, парочка студентов… Вот и все, я вижу? Вы всамом деле полагаете, что подобная компания могла свергнуть меня с престола?

– Сейчас – никоим образом. Кишка тонка. Но что могловырасти из подобного комплота, никому неведомо. Слишком много успешныхзаговоров рождались трудами подобных болтунов, сбивавшихся в кучки. Главное,ваше величество, они всерьез были одержимы этой идеей. Всерьез. Понимаете?Как-никак это не мальчишки, а вполне взрослые люди. Из такой болтовни рождаютсяи покушения, и мятежи… Как бы там ни было, то, что произошло – прямое инедвусмысленное нарушение четко прописанных законов королевства, из которых выни одного пока что не отменили. Обстановка требует, чтобы с ними расправилисьпо всей строгости, дабы их участь послужила печальным примером ипредостережением всем, кто рискнет думать о чем-то подобном…

– Иными словами – на Монфокон?

– А куда же еще? – с некоторым даже удивлениемвопросил Интагар. – Конечно же, на Монфокон… вернее, на здешнююТреугольную площадь. Столица ныне в Латеране, значит, здесь и следует…

– Вот что, – сказал Сварог твердо. –Я тут успел кое-что обдумать. Никаких вам площадей, ни треугольных, никруглых…

– Ваше величество! – прямо-таки вскричал Интагарумоляюще. – Прошу вас убедительно: бросьте вы эти совершенно неуместныедля короля слабости вроде напрасного мягкодушия…

Сварог смотрел на него, ухмыляясь, и молчал, выдерживаяэффектную паузу. По комнате гулял ветерок, шевеля бумаги на столах – с утра дулсильный полночный ветер, суля пригнать от Каталаунского хребта грозовые тучи,дверь на балкон была распахнута настежь.

– Тихо-тихо-тихо, – сказал Сварог грозно, и министрполиции моментально заткнулся. – Попрошу без оскорблений, дружище. Нечегообвинять мое величество в напрасном мягкодушии. С чего вы взяли? Да каквам такое в голову пришло? Неужели я дал повод? – он ловко вытянул изстопки бумаг нужную, постучал по ней ладонью и сказал уже совершенно серьезно:– Почему вы решили, что я намерен миловать заговорщиков? Опасные прецеденты мнене нужны… Я с ними поступлю иначе, вот и все. Тут подробно изложено.Отправить всю эту компанию в Три Королевства. Каждому подобрать соответствующийпост – гражданским чинам гражданскую службу, военным, соответственно… Подыскатьпримерно подходящие их нынешнему состоянию должности. Каждому из них даетсягод. Если за этот год они там наладят дело, так, что будут существенныеподвижки, если они себя покажут толковыми работниками – простить и забытьпрошлые грехи, пусть служат и далее, без малейших отметок в формулярах, безмалейших препятствий для дальнейшего чинопроизводства и карьеры. Но вот есликто-то из них дело ощутимо завалит – покарать по всей строгости. Лишитьдворянства или сословных прав, определить лет на двадцать погонщиками волов илизолотарями. Понимаете? Если уж у них хватило нахальства решать судьбукоролевства и мою собственную, посмотрим, на что они способны на гораздо менееответственных постах – и, если покажут себя разгильдяями, пусть нежалуются… – Он подписал указ, сноровисто пришлепнул малую королевскуюпечать и через стол протянул министру бумагу. – Указ широко огласить,упирая именно на этот нюанс – пусть покажут, на что способны в реальности. Нучто, Интагар, похоже это на мягкодушие?