Перейдя к следующему столу, он тяжко вздохнул в бессильнойзлости. Как назло, обстоятельный доклад одного из доверенных помощниковИнтагара лежал на самом верху и бросался в глаза, словно пьяный шкипер вженском монастыре…

С месяц назад в Равене появилась колоритная парочка –молодой дворянский недоросль из провинции, вьюнош застенчивый, робкий,совершенно не обученный светскому политесу, красневший через слово, одетый помоде сорокалетней давности, с наивнейшим взором и неуклюжестью сельскогожителя. Ему сопутствовал субъект совершенно иного пошиба – краснолицый морскойволк, старый капитан, в совершенстве владевший морской терминологией,украшенный десятком затейливых татуировок, громогласный, напористый, пьющийвсе, что горит. Оказалось, что юнец, разбирая бумаги усопшего родителя, отыскалсреди хлама форменный бриллиант – подробнейшую карту места, где летвосемьдесят назад один из капитанов незадачливого Амельского каравана –флотилии судов, везших немаленькие сокровища и настигнутой пиратами у ИнберКолбта – закопал несколько ящиков с драгоценными камнями, за которымипотом так и не смог вернуться.

История была известная, подтвержденная в свое времясвидетелями, попавшая во многие серьезные книги. Карта тоже выглядела самымубедительнейшим раритетом. Одна беда: кроме помянутого бумажного хлама,полуразвалившегося замка и парочки пришедших в упадок деревень, усопшийродитель наследнику не оставил ни гроша. А его компаньон, помянутый морскойволк, тоже оказался беден, как церковная мышь, мало того – его суденышконедавно напоролось на рифы где-то возле Бран Луга и пошло на дно. Так что двумкладоискателям, кроме неопровержимого документа и решимости позарез требовалисьеще деньги на корабль – и они искали солидного человека при капиталах, которыйсогласится за неплохую долю финансировать предприятие.

Солидных людей при капиталах, завороженных блескомисторических самоцветов, быстро отыскалось целых восемь. Друг о друге они незнали, но поступили с редкостным единодушием, вручив немаленькие денежкиробкому юнцу и его другу-мореходу, надежному на вид, как Круглая Башня, главнаясокровищница Балонга.

Судя по всему, кладоискатели не стали испытывать судьбу, онизнали, где следует остановиться – и, собрав с означенной восьмерки более статысяч ауреев, в один прекрасный день смылись, как смывается капля варенья ссеребряной посуды…

Восемь солидных людей при поуменьшившихся капиталах кинулисьв полицию – четверо благородных дворян, два оптовика-рыботорговца, генеральскаявдова и немаленький чин из Министерства двора. Они полагали в святой простотесвоей, что означенная парочка, собрав деньги, решила пуститься все же вплавание и завладеть кладом единолично.

Однако полицейский чиновник, почуяв в происшедшем некийзнакомый почерк, энергично принялся копать в другом направлении. И довольнобыстро установил, что «юный наследник» на самом деле – некий студент, изгнанныйгод назад из Архитектурного училища за подделку векселей, кражу серебрянойутвари из деканата и три брачных аферы с перезрелыми богатыми вдовушками,которых обчистил весьма чувствительно (причем все вышеописанные грязные делишкион провернул так, что привлечь его к суду не было возможности). Капитан жеоказался никаким не капитаном и даже не боцманом – это была еще одна прекрасноизвестная полиции личность, некий Куба-Пусик, мошенник высшей гильдии,промышлявший прежде продажей поддельных диковинок из Хелльстада игиперборейских патентов на дворянство (опять-таки фальшивых, как легкодогадаться).

Полиция обоих отыскала весьма-таки быстро, используяпрофессиональное знание городских притонов – и после первых с ними бесед,фигурально выражаясь, затопталась на пороге, нерешительно чеша в затылках…

Потому что оба были лишь талантливыми исполнителями,получившими десятую часть добычи, а остальное загреб герцог Лемар, который всюэту аферу придумал, подробно расписал, позаботившись о массе убедительныхмелких деталей, вплоть до особо стойких керраманских чернил, которыми некийумелец и изобразил морскому волку затейливые татуировки (как следовало издоклада, в море Куба-Пусик не бывал ни разу в жизни, даже плавать не умел, а втерминологии его натаскал опять-таки герцог).

Ситуация создалась щекотливейшая. Нельзя было поставитьперед грозным королевским судьей лишь эту парочку – защищаясь, она непременноначала бы топить герцога. А о той роли, которую играл герцог при королевскомдворе, те, кто вел розыск, были прекрасно осведомлены. И оттого радостноспихнули все Интагару – на его разумение…

Тут же лежали полицейские донесения несколько иного плана,но касавшиеся опять-таки герцога Лемара. Молоденькая дочка бакалейщика, которуюсцапали на улице и увезли в карете с задернутым шторками; совращенная юнаяплемянница некоего графа, вручившая герцогу не только свою невинность, но инесколько пригоршней фамильных драгоценностей; крестьяночка, похищенная прямона ярмарке; дочка дворцового привратника… И еще полдюжины схожих историй,причем любую согласно строгим законам королевства без всякого труда можно былоразвернуть в беспроигрышное судебное дело…

– Господи ты боже мой, – тихонько сказал Сварогвслух, не сдержавшись. – Ну что мне с ним делать?

Он прекрасно знал, что сделать ничего не сможет. Вернее,поступит, как не в первый уж раз – наложит резолюцию «Оставить безпоследствий», после чего все до единого дела благополучным образом рассыплются,эти два мазурика, экс-студент и Пусик, будут отпущены на свободу, разве чтополучат по печенкам от низших полицейских чинов – а потерпевшим чины повыше,сочувственно вздыхая, объявят с сожалением, что виновники были стольизворотливы, что ухитрились скрыться совершенно бесследно. Это – что касаетсявосьмерых незадачливых кладоискателей. С близкими совращенных отроковицпоступят чуть иначе – им убедительно объяснят понаторевшие в подобныхделикатных делах чиновные интриганы, что существуют некие высшиегосударственные соображения, согласно коим, увы, близкие должны отныне обо всемзабыть, будто ничего и не произошло…

Это было мерзко, гнусно, гадостно, но иначе Сварог поступитьпопросту не мог. Исправить герцога Лемара могла одна-единственная вещь на земле– добротно намыленная веревка, или, учитывая его благородное происхождение,позолоченный меч палача. Но в том-то и беда, что Сварогу герцог был необходим.Вот она, толстенная папка в сафьяновом переплете – подробнейший проект указа,который Сварог собирался подписать уже сегодня, указа о создании Братства ЮныхВитязей Короны. С ходу уловив мысль Сварога, герцог Лемар, в жизни неслыхивавший ни о пионерах, ни о скаутах, каким-то чудом, на интуиции инесомненной гениальности, развил туманную идею в нечто стройное, проработанное,завершенное. Организация детей и подростков, которых тщательно подобранныеучителя будут воспитывать в верности королю, дабы, возросши, служили особеннопреданно. Особая форма, бляхи на манер гильдейских, знаки отличия, факельныешествия по торжественным дням, барабаны и флейты, клятвы и ритуалы, знамена ивексиллумы, чинопроизводство на манер военного, сам король в качестве почетногомагистра… (Лемар, уже по собственной инициативе, присобачил к первоначальномупроекту столь же проработанный второй – о Лиге Юных Сподвижниц Короны.Сварог с печальным вздохом утвердил и его – хотя прекрасно понимал, что будет вэтой Лиге твориться, если магистром ее Лемар скромно назначил себя.)