— Не лезет, — сказал он, отдуваясь. Разведчики молчали. Ваняпокраснел ещё больше.

— А, чёрт! — сказал Ваня и снова стал со злобой вбивать ногув сапог.

— Не лезет? — сказал Биденко сочувственно.

— Не лезет, — сказал Ваня кряхтя.

— Значит, узкие, — сказал Горбунов.

— Да, — сказал Биденко и вздохнул. — Никуда не годятсясапоги. Испортил проклятый сапожник. Придётся их выкинуть. Верно, Чалдон?

— Не иначе. Давай сюда сапоги, Ваня. Я их сейчас выкину.

Ваня испуганно посмотрел на Горбунова:

— Не надо, дяденька. Я их без портянок попробую надеть.Может быть, налезут.

— Без портянки нельзя. Не положено.

Неуловимые слова «не положено» привели мальчика в отчаяние.Он схватил сапог и снова стал его натягивать. Он натянул его до половины.Дальше нога решительно не лезла. Тогда Ваня попытался стащить сапог. Но этотоже не вышло. Нога прочно застряла. Ни туда ни сюда.

— Плохо дело, — сказал спокойно Биденко.

— Погоди, — сказал Горбунов. — А может быть, не сапог узкий,а портянка чересчур толстая попалась?

— Ага, чересчур толстая! — неуверенно сказал Ваня, чувствуя,что дело тут совсем не в сапоге и не в портянке и что есть какой-то солдатскийсекрет, который Горбунов и Биденко отлично знают, да только не хотят емусказать — испытывают его.

Мальчик жалобно смотрел на своих учителей, и они не сталиего слишком долго мучить.

— Так что, пастушок, — сказал Биденко строго, назидательно,— выходит дело, что из тебя не получилось настоящего солдата, а тем болееартиллериста. Какой же ты батареец, коли ты даже не умеешь портянку завернутькак положено? Никакой ты не батареец, друг сердечный. Стало быть, одно: переодетьтебя обратно в гражданское и отправить в тыл. Верно?

Ваня молчал, подавленный мрачной перспективой лишитьсяобмундирования и ехать в тыл.

— Такие-то дела, Ванюша, — продолжал Биденко. — Но я сказалэто только так, к примеру. В тыл мы тебя, конечно, отправлять не будем,поскольку ты уже прошёл приказом, а также потому, что сильно к тебе привыкли.Стало быть, одно: придётся тебя научить заворачивать портянки, как полагаетсякаждому культурному воину. И это будет твоя первая солдатская наука. Гляди.

С этими словами Биденко разостлал на полу свою портянку итвёрдо поставил на неё босую ногу. Он поставил её немного наискосок, ближе ккраю, и этот треугольный краешек подсунул под пальцы. Затем он сильно натянулдлинную сторону портянки, так, что на ней не стало ни одной морщинки. Оннемного полюбовался тугим полотнищем и вдруг с молниеносной быстротой лёгким,точным, воздушным движением запахнул ногу, круто обернул полотнищем пятку,перехватил свободной рукой, сделал острый угол и остаток портянки в два виткаобмотал вокруг лодыжки. Теперь его нога туго, без единой морщинки быласпелёната, как ребёнок.

— Куколка! — сказал Биденко и надел сапог. Он надел сапог ине без щегольства притопнул каблуком.

— Красота! — сказал Горбунов. — Можешь сделать так?

Ваня во все глаза с восхищением смотрел на действия Биденко.Он не пропустил ни одного движения. Ему казалось, что он в точности можетповторить всё это. Однако, живя с солдатами, он научился солдатскойосторожности. Ему не хотелось осрамиться.

— А ну-ка, дядя Биденко, покажите мне ещё один раз.

— Изволь, брат.

И Биденко обернул портянкой вторую ногу, надел на неё сапоги притопнул с ещё большей быстротой и точностью.

— Заметил?

— Заметил, — сказал Ваня, став необыкновенно серьёзным.

Он разостлал на лавке свою портянку совершенно так же, какэто сделал Биденко. Он долго примеривался, прежде чем поставить на неё ногу.Вид у него был смущённый, даже робкий. Но Ваня притворялся. В его опущенныхглазах нет-нет да и продёргивалась сквозь ресницы синяя озорная искорка.

Для того чтобы не обнаружить улыбку, Ваня покусывал губы,сизые после купания.

И вдруг в один миг он обернул ногу портянкой по всемправилам — туго, почти без единой морщинки.

— Куколка! — крикнул он, натянул сапог и лихо притопнулкаблучком.

— Силён! — сказал Горбунов, обменявшись с Биденкомногозначительным взглядом.

С каждым днём мальчик нравился им всё больше и больше. Онине ошиблись в нём. Это действительно был толковый, смышлёный парнишка, которыйвсё схватывал на лету. Теперь уже не могло быть сомнения, что из него выйдетотличный солдат.

Когда же Ваня надел сапоги и подпоясался новеньким,скрипучим ремнём, оба разведчика даже захохотали от удовольствия — такойстройный, такой ладный стоял перед ними мальчик, вытянув руки по швам и сияяозорными глазами. Даже веснушки, появившиеся на отмытом носу, сияли.

— Хорошо, — сказал Биденко. — Молодец, пастушок! Вот теперьты настоящий вояка.

Но Горбунов, внимательно осмотрев мальчика, осталсянедоволен.

— А ну-ка, подойди. Два шага вперёд! — скомандовал он.

И, когда Ваня приблизился, Горбунов сунул ему за пояс кулак.

— Никуда, брат, не годится. У тебя пояс болтается, как накорове седло. Целый кулак вошёл. А положено, чтобы два пальца входили.Отставить.

Ваня быстро рванул ремень, туго его затянул, но застегнутьне мог, так как не было больше дырочек. Тогда Биденко достал из необъятногокармана своих шаровар ножик и проколол в Ванином поясе ещё одну дырочку. Теперьпояс затягивал Ваню как положено.

Не дожидаясь нового замечания, мальчик крепко обтянулгимнастёрку и все складки согнал назад.

— Верно, — сказал Горбунов. — Теперь молодец.

Появление обмундированного Вани в блиндаже разведчиковвызвало общий восторг. Но не успели ещё разведчики как следует налюбоватьсясвоим сыном, как в землянку вошёл сержант Егоров.

Он окинул мальчика быстрым, внимательным взглядом и, видимо,остался доволен, так как не сделал никакого замечания.

— Пастушок, — сказал он, — живо собирайся. К командирубатареи.