И старый боевой генерал, герой гражданской войны, дравшийсяпод Царицыном, под Кронштадтом и под Орлом и сражавшийся во время ВеликойОтечественной войны под тем же Орлом и под тем же Царицыном, ставшим ужеСталинградом, — этот мужественный, суровый человек, с седой лысой головой,грубым морщинистым лицом и светлыми бесстрашными глазами, вдруг опустил голову,погладил себя по сивым усам и нежно улыбнулся.

И в это время с лестницы по коридорам и залам прилетел звуктрубы, заигравшей подъём.

Ваня тотчас услышал властный, резкий, требовательный голострубы, но проснулся не сразу. Он ещё некоторое время лежал с закрытыми глазами,не будучи в силах сразу вырваться из оцепенения сна.

Тогда генерал наклонился и слегка потянул мальчика за руку.

В то самое время Ване снился последний, предутренний сон.Ему снилось то же самое, что совсем недавно было с ним наяву.

Ване снилась длинная белая дорога, по которой белый грузовиквёз тело капитана Енакиева. Вокруг стоял дремучий русский бор, сказочнопрекрасный в своём зимнем уборе. Четыре солдата с автоматами на шее стояли поуглам гроба, покрытого полковым знаменем. Ваня был пятый, и он стоял в головах.

Была ночь. По всему лесу потрескивал мороз. Верхушки вековыхелей, призрачно освещённые звёздами, блестели, словно были натёрты фосфором.

Ели, стоявшие по колено в сугробах, были громадно высоки. Посравнению с ними телеграфные столбы казались маленькими, как спички. Но ещёвыше было небо, всё засыпанное зимними звёздами. Особенно прекрасно сверкализвёзды впереди, на том чёрном бархатном треугольнике неба, который соприкасалсяс белым треугольником бегущей дороги. Там дрожало и переливалось несколькотаких крупных и таких чистых созвездий, словно они были выгранены из самыхлучших и самых крупных алмазов в мире.

Узкий ледяной луч прожектора иногда скользил по звёздам. Ноон был не в силах ни погасить, ни даже ослабить их блеск — они играли ещё ярче,ещё прекраснее.

А вокруг стояла громадная тишина, которая казалась вышеелей, выше звёзд и даже выше самого чёрного бездонного неба.

Внезапно какой-то далёкий звук раздался в тёмной глубинелеса. Ваня сразу узнал его: это был резкий, требовательный голос трубы. Трубазвала его. И тотчас всё волшебно изменилось. Ели по сторонам дорогипревратились в седые плащи и косматые бурки генералов. Лес превратился всияющий зал. А дорога превратилась в громадную мраморную лестницу, окружённуюпушками, барабанами и трубами.

И Ваня бежал по этой лестнице.

Бежать ему было трудно. Но сверху ему протягивал руку старикв сером плаще, переброшенном через плечо, в высоких ботфортах со шпорами, салмазной звездой на груди и с серым хохолком над прекрасным сухим лбом.

Он взял Ваню за руку и повёл его по ступенькам ещё выше,говоря:

— Иди, пастушок… Шагай смелее!