— Разумно, — одобрила я. — Продолжай в том же духе. Нообъясни мне, пожалуйста, зачем этой стерве травить соперницу? Ведь Герман тебяуже бросил.

Алиса задумалась.

— Знаешь, — наконец произнесла она, — сама голову ломаю.Наверное, он сомневается. Мы с ним столько лет прожили, страшно ему, не знает,как мне сказать. В последнее время я тщательно следила за собой, не давала емуповода для ссор, была нежна.

— Короче, — подытожила я, — Герман может очень долгосомневаться.

— Да-а, — вздохнула Алиса, — а она не уверена, чем этисомнения закончатся. Боится, что он в конце концов останется со мной. Вот еслия случайно умру…

— Если ты случайно умрешь, — воскликнула я, — не придетсяделить и все то, что вы с Германом нажили. Точнее, все, что он нажил сам, а приразводе решит оставить тебе в качестве прощального подарка.

Зная характер Германа, я не сомневалась, что, бросив Алису,он постарается хоть имуществом компенсировать свой уход. Герман, какбольшинство мужчин, чрезвычайно высокого о себе мнения. Считает себяневообразимой ценностью. Конечно же, он сочувствует Алисе: еще бы, такуюдрагоценность потерять. Нет сомнений, Герман оставит бедняжке Алисе этуквартиру, как и многое Другое.

«А зная характеры подруг Алисы, — подумала я, — несложнопредположить, что ни одну из них такой расклад не устроит».

— Ах, как жалко, что бестолковая Марго раньше времени всеразболтала, — досадовала я. — Как же нам узнать, кто украл эти подарки?Признавайся, кому ты давала ключи от квартиры?

— Ах, Соня, — рассердилась Алиса. — Будто не знаешь, ключиесть у всех.

— Просто удивительно, как вы живете! — ужаснулась я. — Домполная чаша, и у всех друзей есть от него ключи. Приходи и бери что хочешь.

— Но ничего же не пропало. Ты, Соня, вообще забываешьзакрывать свою квартиру, уж лучше бы раздавала ключи.

Здесь Алиска права, порой я действительно забываю закрытьвходную дверь, но об этом никто не знает. Впрочем, меня спасает девятый этаж —воры ленивы.

Я глянула на часы — время близилось к полудню.

— Когда меняется консьержка? — спросила я.

— Давно уже сменилась, — ответила Алиса. — Думаешь, оназаметила, кто к нам приходил? Ночью консьержки обычно спят, а у всех моихподруг есть ключи от подъезда. Не думаю, что ее стали бы будить.

— И все же не вредно было бы спросить.

— Иди спроси, все консьержки живут в нашем подъезде. Надотолько выяснить, кто дежурил этой ночью. Сейчас узнаю.

Алиса позвонила дежурной и сообщила мне:

— Это соседка Марго. Нам повезло, она страдает бессонницей.Пойдем выясним, может, она заметила, кто приходил этой ночью.

Я пожалела, что не могу назвать точное время. Однако этого ине понадобилось. Консьержка абсолютно уверенно заявила, что запустила в домпоследнего жильца ровно в два часа ночи, и после этого до шести утра никакогодвижения в подъезде не было. Несколько раз я спросила, не ошибается ли она, незаснула ли, не пропустила ли кого-нибудь, но она стояла на своем, повторяя: «Унас приличный дом, здесь по ночам люди спят, а не бродят». В конце концов яразозлилась и сказала:

— Как же не бродят ваши жильцы, когда я своими ушамислышала, что среди ночи работал лифт!

Консьержка почему-то растерялась и сказала:

— Знаете, я тоже слышала, но не представляю, чем этообъяснить. Из подъезда никто не выходил, могу хоть на Библии поклясться.

В общем, ушли мы от нее несолоно хлебавши.

— Как же такое получается? — не переставала изумлятьсяАлиса.

— Одно из двух, — предположила я, — или консьержка врет, онавылечила свою бессонницу и спала этой ночью сном праведника, или у твоейотравительницы есть сообщник, проживающий в этом подъезде. Третьего не дано.

Алиса со мной согласилась.

Конечно же, все наши планы рухнули. Отбросив наряды, мыотказались от прогулки по каналам и Неве. Уселись в холле и принялись гадать,кто из подруг Алисы соблазнил Германа.

— Фаину сразу можно исключить, — сказала я, вспоминая еерастительность на лице и бородавку на носу. — Герман на такого урода непольстится.

Алиса задумалась и возразила:

— Не стала бы исключать и Фаину, это я тебе как психологговорю. Ты плохо знаешь мужчин, плохо знаешь мужчин.

Как тут не возмутиться?

— Я плохо знаю мужчин? — возмущенно воскликнула я.

— Да, — подтвердила Алиса. — Ты плохо знаешь мужчин, плохознаешь мужчин.

— Да я их совсем не знаю! Во всяком случае, к такому выводупришла после развода с Евгением. Ладно, черт с тобой, раз ты психолог. Не будеми Фаину исключать, хотя лично я, убивать будут, не смогу представить, как твойрафинированный Герман может затеять роман с мужеподобной Фаиной.

— И все же, поверь мне, это возможно. Видала примеры иневероятней, — заверила Алиска. Пришлось согласиться.

— В таком случае, — пригорюнилась я, — под подозрениемостаются все. Если ты не исключаешь и Фаины, что тогда о Лоре с Каринойговорить и уж тем более о красавице Нюрке.

— Увы, да, — согласилась Алиса.

— И что же у нас получается? Снова никаких зацепок? Этитвари покушаются на тебя, а мы ни гуту?

— Но если отрава была в подарках, значит, теперь мне ничтоне грозит, ничто не грозит, — обрадовалась Алиса.

Никак не могла разделить ее радости.

— Не обольщайся, — ответила я, — если кому-то приспичилотебя отравить, глупо надеяться, что он передумает. При всей моей антипатии ктвоим Фаням, Лорам, Каринам и Нюрам дурами их назвать нельзя, и в этом твоябеда.

Меня всегда удивляло, зачем глупые женщины заводят умныхподруг? Ясное дело, не имея своего ума, они надеются на чужой, но какнесбыточны эти надежды.

— Алиса, — сказала я, — ты понимаешь, что нет у меня нивозможности, ни желания поселиться у тебя навечно. Возраст уже не тот, чтобытянуть с устройством личной жизни. К тому же у меня сын. Рано или поздно явернусь к себе, следовательно, рано или поздно твоя соперница отравит тебя.

Алиса охнула и побледнела.

— И что же делать? — испуганно спросила она. — Идти вмилицию?

— В милицию?

Я представила, какой фурор произведет она в милиции. Нет,доблестные служители порядка, конечно же, будут рады видеть нашу красоткуАлису, но и посмеются над ней вволю.