– Так мы пойдем? – вздохнул крепыш. – Граждане, никто большепопробовать не хочет? Давайте, пока мы тут стоим, не стесняйтесь. Вот вы,например! – И он ткнул в меня пальцем. Я возмущенно фыркнула и ушла довариватьспецкашу.

Утром, собираясь ехать в медицинское училище, я открыладверцу под мойкой и обнаружила, что мусорного ведра по-прежнему нет. Черт,совершенно забыла зайти в хозяйственный. Мы с Томочкой давно поняли: есликаждая из нас начнет бегать за покупками, то никаких денег не хватит, поэтому унас существует четкое разделение обязанностей. Томочка готовит. Она пишет списокнеобходимых вещей, а я приношу их с ближайшей оптушки. У Томуси больное сердце,и ей нельзя таскать тяжести. Еще я убираю нашу квартиру и стираю. Правда,постельное белье мы выкручиваем вместе, моих сил не хватает на пододеяльники ипростыни. Зато Томочка моет посуду и гладит. К слову сказать, мы оченьдовольны. Я терпеть не могу толкаться у плиты, и блюда у меня получаются толькосамые простые. Томуся же творит вдохновенно. Из минимума ингредиентов онаизвлекает максимум вкуса. У нее есть растрепанная тетрадочка, где записаныоригинальные рецепты недорогих, но невероятно привлекательных кушаний.

Томочке не лень стащить с курицы кожу, целиком, какперчатку, потом отделить мясо от костей, смешать с хлебом, луком, морковкой инабить всем этим снятую кожу. Запеченная в духовке фаршированная курочка таетво рту, но готовить ее надо два часа. Я слишком ленива для подобных действий.Мыть посуду мне тоже не нравится, а вид утюга вызывает судороги. Томуся жепреспокойно разглаживает многочисленные складочки на моей кружевной блузке.Зато она отчаянно чихает, стоит только вытащить в прихожую пылесос.

– Поставь на руке крестик, на запястье, – присоветовалаТамара, – поглядишь на него и вспомнишь!

Я схватила ручку. Из гостиной раздался громкий скрип,Верочка складывала кресло.

– Послушай, – робко предложила Томуся, – может, все-такиследует обратиться в милицию? Представляешь, как нервничают родственники? Давайхоть Юрасику расскажем.

Я отрицательно покачала головой:

– Во-первых, Юрка умотал в командировку и вернется толькочерез неделю, а во-вторых… Знаешь, мне кажется, Вера из богатой семьи… Ее воспоминанияо холодильнике и собаке…

– Ну и что? – удивилась Томуся.

– Если мы сами отыщем родственников Верочки, – протянула я,– они страшно обрадуются и дадут нам денег за хлопоты. Долларов триста, неменьше. Купим стиральную машину-автомат, вчера видела “Самсунг” как раз за этуцену…

Тамара примолкла. Автоматическая “прачка” – ее давнишняямечта. Подруга всякий раз расстраивается, когда видит мою согнутую над тазомспину.

Я полетела к метро, вскочила в вагон и забилась в самыйдальний угол. Стиральная машина, конечно, хорошо, но, честно говоря, совсем неиз-за автоматического “Самсунга” бегаю, задрав хвост, по городу. Оставаясьнаедине с собой, можно наконец признаться: мне просто страшно интересно,процесс поиска захватил меня полностью. Никогда до этого моя жизнь не былатакой насыщенной. До сих пор работа не приносила ничего, кроме усталости. Нукому понравится выгребать мокрой тряпкой грязь из углов? Только от нашейбезысходности можно согласиться на подобное времяпрепровождение… Да ирепетиторша из меня фигова. Сейчас же в душе взыграл азарт. И совершенноневажно, заплатят ли нам неизвестные богачи деньги. Просто я в восторге отработы детектива, в моей жизни, до сих пор беспросветной, появился смысл, а вкровь невероятными порциями начал поступать адреналин. И к тому же я простопомолодела. Глаза горят, на щеках сияет румянец. Нет, ни за что не обращусь вмилицию. Разве только, если уж совсем зайду в тупик!

В район Капотни меня занесло впервые. Я проехала от метронесколько остановок на автобусе, наблюдая в окно за дымно горящим факелом. Ну иместо! А еще мы с Тамарой ворчим по поводу нашего жилья. Да “Речной вокзал” –сказочный район, зеленый, рядом Москва-река…

Автобус запетлял по улицам, сплошь заставленным гаражами икакими-то непонятными металлоконструкциями .

– Клиника имени Лаврова, – объявил водитель, – конечная.

Народ гуськом потащился на выход. У многих в руках пакеты седой, кое у кого – цветы. Все плотной группой пошли вдоль глухого забора. Явместе со всеми. Люди явно направляются в больницу. Метров через двестипоказался проем, и посетители начали протискиваться во двор клиники. Я пролезлапоследней и тут же увидела аккуратное двухэтажное здание с вывеской“Медучилище”.

Внутри пахло, как в больнице – хлоркой и лекарством.Очевидно, шел урок, потому что по широким коридорам никто не ходил. Я тихонькоприоткрыла первую дверь.

– В случае резкого снижения давления, – говорила женщина вкрасивом брючном костюме, – следует применить…

Пошла дальше, разыскивая дверь с табличкой “Учебная часть”.Она оказалась самой последней, я вошла в просторную комнату и увидела четырехженщин примерно моего возраста.

– Вам кого? – спросила кареглазая шатенка.

– Римму Ивановну.

– Идите сюда, – позвала довольно полная блондинка в яркомголубом пиджаке.

– Вы Федорова?

– Да. Внимательно слушаю.

– Меня прислала Лариса Петрова.

Римма Ивановна удивленно вскинула брови:

– Простите, не знаю такую.

Ничего удивительного, я сама с ней незнакома. Честно говоря,брякнула первое имя, пришедшее в голову, но ведь надо же как-то объяснить цельсвоего визита.

– Лариса Петрова, вы еще помогли ей с сиделкой,порекомендовали чудную девочку Галю.

– Ах, Ларочка, – “припомнила” Римма Ивановна и предложиламне пройти с ней в другую комнату.

Мы вышли из учебной части, заведующая открыла соседнюю дверьи, указав на кресло, предложила:

– Садитесь.

Я устроилась в довольно удобном кресле и без лишнихцеремоний заявила:

– Мой отец заболел, требуется сиделка.

– Что с ним? – осведомилась деловитая Римма Ивановна.

Я на секунду заколебалась. Черт знает, где носит моегопапеньку и жив ли он до сих пор, но из суеверия не станем выдумывать жуткиеболезни вроде рака или паралича.

– Ногу сломал и теперь не может сам себя обслужить, а я наработе.