Вероника не удержалась и рассказала об этом приеме коллегам.Те выходят теперь из кабинета шефа, корчась от хохота. В обеденный перерыв ониживо обсуждали, чем лучше плеснуть в президента: кефиром, ряженкой или кофе. Аможет, запулить ему тортом в лицо или припечатать селедкой под шубой?

Поэтому, когда подруга пожаловалась на проблемыродственницы, Вероника моментально порекомендовала меня.

– Им абсолютно плевать на ваше образование, – разъяснялаженщина, – только помогите Вику в порядок привести.

Я не была уверена, сумею ли справиться с капризной девчонкойиз богатой семьи. У меня не было опыта общения с подобными экземплярами. До сихпор имела дело только с детишками из своего социального слоя.

– Да вы попробуйте, – посоветовала Вероника. – Ну неполучится, уйдете. Платить хотят тысячу долларов в месяц.

– Сколько? – ошарашенно переспросила я. – Тысячу рублей?

– Да нет же, долларов, – заверила меня Вероника. – Средняязарплата домашней учительницы. Понимаю, что не слишком много, но, еслисправитесь, оклад повысят.

Я закашлялась, пытаясь скрыть оторопь. Тысяча долларов!Прорва денег! Мы никогда не имели в руках подобных сумм! Да я смогу броситьмахать тряпкой в Доме моделей! Отправлю Тамару с Кристей на Азовское море,куплю стиральную машину. Нет-нет, ни в коем случае! Никаких приработков я неброшу, а тысячу долларов стану откладывать. За год получится двенадцать штук.

Продадим нашу “хрущобу”, доложим накопленное и приобретемхорошую квартиру. Или нет. Лучше купим домик в деревне…

– Так вы согласны попробовать? – вклинился в мои мечты голосВероники.

– Да, – с жаром ответила я, – конечно. Господи, только быполучилось, только бы мне удалось справиться с капризной девицей.

– Тогда записывайте адрес, – спокойно сказала Вероника.

Она довезла меня до Дома моделей и умчалась в роскошнойсеребристой машине. Я понеслась на второй этаж, держа швабру наперевес.

"Вешалки” сегодня разошлись. Одна из них до сих порлежала на диване в полубессознательном состоянии.

– Эй, – потрясла я ее за плечо, – просыпайся, праздниккончился, пора домой.

Девица согнула километровые ноги и пробормотала:

– Уйди, Макс.

– Вставай, – не успокаивалась я. – Давай, шевелись.

– Ой, холодно, – заныла девица.

И неудивительно. Валяется на кожаном диване почти раздетая.Ну не считать же за одежду крохотное синенькое платьице, еле-еле прикрывающее“мадам Сижу”.

– Отвали, Макс, – капризничала девчонка, зябко дергаяострыми плечами.

Толстый слой косметики сполз с ее личика, и оно казалосьдетским и беззащитным.

– Твой Макс давно дома, – ответила я и шлепнула моделькумокрой тряпкой по костлявым ножкам, – быстро вставай!

Девчонки-модели изумительно смотрятся на расстоянии.Стройные, высокие, с осиными талиями, роскошными прическами, бездонными глазамии пухлыми губами. Но я частенько вижу их в “натуральном соку” и должна сказатьвам – не завидуйте. С близкого расстояния девицы в обнаженном виде ужасны. Ногипо толщине как руки, а руки напоминают ветки молодой яблони. Просто непонятно,как можно передвигаться на таких конечностях, кажется, они сейчас подломятсяпод весом тщедушного тельца. Кости у них торчат изо всех мест, даже из живота,а вместо бюста нечто, больше всего напоминающее юношеские прыщи. К тому же,сняв умело наложенный макияж, они разом теряют свою загадочную красоту, а когдавыходят из душа с мокрыми волосами, становится понятно, что их роскошные кудри– это всего лишь плод ловких рук парикмахеров. У “вешалок”, как, впрочем, увсех людей, соблюдающих жесткую диету, жуткие проблемы с зубами и волосами.

– Давай, давай, – поторопила я пьянчужку. Девчонка наконецприняла полусидячее положение и, судорожно икнув, тупо спросила:

– Где я?

Ну вот, еще одна потерявшая память!

– В Доме моделей, сидишь голая и пьяная на диване.

Манекенщица затрясла головой:

– Ну блин, кто же мне шампанское налил! Говорила сто раз –от шипучки сразу косею. Уроды, кретины!

Продолжая ругаться, она вытащила косметичку и взвизгнула,оглядывая себя в зеркало:

– Что это?

– Твоя морда, – не удержалась я, – личико ангельскойкрасоты, которым одарил господь. Если станешь жрать алкоголь лошадиными дозами,к тридцати годам заработаешь сизый нос и цирроз печени.

– На себя взгляни, тряпка, – огрызнулась моделька ипринялась спешно производить ремонт.

Я продолжала мыть полы. Использовав почти все содержимоеогромной косметички, “вешалка” чрезвычайно похорошела.

– Там холодно? – поинтересовалась она, вглядываясь в окно.

– Маску надень, – посоветовала я.

– Какую? – удивилась девчонка.

– Ну знаешь, дети на карнавал натягивают, картонные, вселицо прикрывают.

– Зачем? – плохо понимала девица.

– Дождь собирается, – мирно пояснила я, – вода по мордепотечет, весь грим смоет, и народ от тебя шарахаться начнет. А так дотопаешь дометро, снимешь маску и вперед, полный ажур.

Секунду девчонка молчала, потом пробормотала:

– Не пошла бы ты на…

– Только вместе с тобой, – парировала я.

– Крыса!

– Уродина.

– Да как ты смеешь подобным образом с ведущей модельюразговаривать, поломойка вонючая?!

Я щедро плеснула водой в ее элегантные темно-синие лодочки,попавшиеся под руку, и мирно сказала:

– Ты через пару лет тоже у ведра окажешься!

– Никогда!

– Ну может, повезет, выскочишь замуж за богатого старика ипревратишься в истеричку. Внезапно девица погрустнела:

– Не везет мне. Наши все по два раза уже в загс сбегали, а явсе никак. Я оперлась на швабру.

– Лет-то тебе сколько?

– Девятнадцать.

– Еще успеешь, навыходишься. Девчонка вздохнула:

– Хорошие мужья на дороге не валяются.

– Это точно.