— Это и есть моя дача, — ответил он сквозь зубы. — Вы..,э-э-э.., пока постойте здесь, а я…э-э-э.., схожу посмотрю.

— Может, я лучше домой поеду? — спросила свидетельница сиронией. — В Питер, вечерней лошадью? И вам свободней, и мне удобней…

— Постойте пока здесь, пожалуйста! — попросил он грозно идвинулся к веранде, но далеко ходить не пришлось.

На широкие ступени вышла мать в короткой юбочке и плотноймаечке. Она что-то жевала и улыбалась.

— Макс, привет! — Она сбежала со ступенек и пошла по дорожкек ним. — Девушка, здравствуйте!

— Здравствуйте…

— А почему вы шепчете, девушка? В радиусе трех домов нет ниодного спящего младенца, если мой сын не завел себе оного, конечно.

— У нее ангина, потому и шепчет, — буркнул Максим Вавилов. —Мама, познакомься, это Самгина Екатерина Михайловна…

— Боже, как официально!

— ., она проходит у нас свидетельницей по делу и покапоживет здесь у меня.

— А-а, — уважительно сказала мать. — Понятно. ЕкатеринаМихайловна, проходите, пожалуйста! Впрочем, я здесь не хозяйка, Макс,приглашай.

— Это моя мама, — представил Максим Вавилов. Он с каждойсекундой мрачнел. — Татьяна Ильинична. Мам, почему ты не позвонила, чтоприедешь?

— А ты почему неделю не звонил вообще?

— Я был занят.

— Я тоже была занята, — беспечно сказала мать. — Давайте явас все-таки провожу. Катя. У вас болезненный вид.

— Я только что из больницы, — объяснила Катя Самгина.

Она чувствовала себя очень неловко, как будто поутру ощупьюпробиралась от любимого в ванную и по ошибке зажгла свет в спальне родителей.

И до этого положение было.., двусмысленное, а уж теперьстало хуже некуда!..

Задержаться в Москве она согласилась, потому что у нее насамом деле не было сил и голова начинала кружиться, как только она проводила наногах больше чем пять минут, и сразу же хотелось сесть. И все еще подташнивало— врач сказал, это из-за того, что в горле повреждены какие-то мышечные ткани,и подташнивать будет долго. А Максим Вавилов производил довольно приятноевпечатление.

Кроме того, он «из милиции», а это как бы автоматическиозначало, что Катя в его присутствии находится в полной безопасности и «проходитпо делу», а не просто так невесть зачем едет на дачу к незнакомому человеку!..

Дача оказалась не совсем такой, какую она ожидала увидеть.

То есть, положа руку на сердце, совсем не такой.

Катя была уверена, что ее привезут в маленький домик с терраской,двумя оконцами и облупившимися струпьями белой краски на подгнивших балясинахкрыльца. В домике будет комнатка со щелястыми полами, а в ней тахтюшка иникелированная кровать, покрытая домотканым покрывалом. Еще будет этажерка скнигами — журнал «Октябрь» за семьдесят восьмой год, «Анна Каренина» врастрепанном переплете, «Робинзон Крузо» вовсе без обложки, таблица натуральныхлогарифмов, изданная Учпедгизом в пятьдесят шестом, томик стихов под названием«И чувства добрые я лирой пробуждал» и парочка журналов «Искатель», оченьзатрепанных, с вылезающими страницами. На запущенном участке непременно будетсирень, пара яблонь и серый от времени забор, кое-где завалившийся всторонусоседей.

Никакой такой дачки не наблюдалось.

Максим Вавилов долго петлял по ухоженной шоссейке, свернув сзапруженной машинами Ленинградки, и уже тогда Катя Самгина заподозриланеладное, потому что вокруг не было никаких старых дач, все сплошь лес, поля —впрочем, очень живописные — и крыши одиноких особняков.

Потом они въехали в поселок. За высокими решетками не быловидно домов, только лес, засыпанные гравием дорожки, ухоженные газоны иальпийские горки. В одном месте открылся даже теннисный корт. Там гоняли мячикдва пацаненка лет десяти и с ними мужчина в белых шортах и без майки.

Возле одной из решеток Вавилов остановился, покопался в«бардачке», что-то такое нажал, и кованые ворота в ажурных виноградных листьяхстали медленно отворяться, и машина, шурша колесами по гравию, въехала натерриторию.

— Вы уверены, что нам сюда? — спросила Катя, и Максимкивнул.

Она заметила, что он мрачнел с каждой секундой, а уж когдапоказалась красивая и моложавая женщина, его мать, помрачнел окончательно…

— Ка-тень-ка, — по слогам позвала красивая женщина. — Идитесюда, я вам все покажу!..

Катя прошла под раскидистыми соснами, стоявшими просторно,как в парке, по ухоженной траве до широких ступеней и возле них нерешительноразулась.

— Обувь можете не снимать, — сказала Татьяна Ильинична.

Широкая веранда в финском духе переходила в застекленнуютеррасу, а та еще куда-то переходила, и кругом было дерево, беленые стены,высокие потолки, камин посреди зала, выложенный из речного камня, какие-торыцарские доспехи на стенах.

— Я сейчас уеду, вы не беспокойтесь, — говорила между темТатьяна Ильинична. — Это кухня, это ванная.., ах нет, это сауна, я сама здесьредко бываю, все забыла! Вот ванная. Это все гостевые. Вы, наверное, будете навтором этаже, да? Макс, Катя будет жить на втором этаже?

— Мама, она будет жить, где захочет.

— Это переход в бассейн, и там же, в бассейне, джакузи, Максвам потом покажет. Покажешь, Макс?

— Мама, если Катя захочет, покажу.

— Я бы в этой самой джакузи жила, — продолжала мать. — Илиджакузи — он? Не знаете. Катя? Вот дурацкая привычка учителя русского языка! Явсе время думаю, правильно так сказать или не правильно, словно тетрадкипроверяю!

Услышав про учительницу. Катя обрадовалась так, как будтомного лет прожила среди монголов и вдруг увидела соплеменника!..

— Моя бабушка тоже учительница русского, — сообщила она. —Много лет в школе проработала. Заслуженный учитель России. Она на пенсии давно,и уже.., совсем старенькая. Но она тоже меня всегда поправляет. Она иногда непомнит, как меня зовут, но помнит, что говорить «в этой связи» нельзя. Нужноговорить «в связи с этим»!

— «В этой связи» — это когда «кто-то состоит в этой связиуже давно», — с поучительной интонацией сказала Татьяна Ильинична и засмеялась.— Видите, мы все, учителя, одинаковые! Лестница наверх там, это холодильники,тут лед сам морозится. Вы любите пить со льдом?

— Люблю, — призналась Катя Самгина. — Я лед кладу даже вкофе, если пью холодный.

— Мама, — сказал Максим Вавилов громко. — Тебе пора уезжать.

— Малина на столе. И не обращайте на него внимания. Пусть онсебе где-нибудь тихо бухтит, а вы отдыхайте, Катя. Кстати, что у вас с горлом?