— Спасибо, — пробормотала Катя.

— Я тебя провожу, — сказал Максим Вавилов.

— Я заезжала с другой стороны участка.

— Я знаю, потому что мы не видели твою машину.

И они ушли, а Катя осталась.

Итак, что мы имеем?.. Журналистская привычка давала себязнать — быстро проанализировать имеющиеся данные и, может быть, использоватьих.

Он работает в милиции, а его мать — бывшая учительницарусского языка, которая завтра летит в Рим. Он никак не соглашаетсяповстречаться с отцом, хотя мать на этом очень настаивает. Этот дом стоит поменьшей мере миллион долларов.

Какие из этого можно сделать выводы?..

Его отец — Дон Корлеоне отечественного пошиба? Вор в законе?Главарь банды ликвидаторов, которая работает на ФСБ и ликвидирует по мирунеугодных политических деятелей и руководителей террористических организаций? Аможет, он сам и есть террорист, только замаскировался? Может, по выходным онлетает в Афганистан, чтобы получить специальное задание лично из уст БенЛадена? Может, он привез сюда Катю Самгину, чтобы без помех зарезать, послетого как он так неудачно пытался ее придушить?! Соседи далеко, воплей Катиникто не услышит, а к тому времени, как ее хватятся, ее труп давно сгниет вкаком-нибудь колодце?! Или под сосной?!

— Хотите есть? — спросил сподвижник террориста номер один. —Мать привезла малину, и, кажется, есть яйца и какое-то мясо.

Катя Самгина, которая только что представляла себе, как онзарежет ее и кинет в колодец, оглянулась, попятилась и чуть не упала.

— Вы что? — спросил Максим Вавилов. — Вам плохо?

— Не подходите ко мне, — сквозь зубы процедила она. — Неподходите, или я закричу!

— О господи, — пробормотал он и мимо нее большими шагамиушел в дом.

Он ушел и не возвращался.

Прошло десять минут, потом двадцать.

Прошло еще полчаса.

Катя устала сидеть на широких ступенях на солнцепеке. Ей ивправду очень хотелось есть и еще очень хотелось снять водолазку, под которойпо спине текло, и она все время заглядывала себе за плечо, чтобы понять, нет лина ней белых разводов от пота. И горло болело, и хотелось лечь и попитьчего-нибудь холодного! И еще ей было очень жалко себя. Надо же было угодить втакую мерзкую историю!

Угодить в историю и очутиться на чужой даче, с чужимнеприятным человеком — она уже забыла, что утром он казался ей довольноприятным, — истекать потом и мечтать только о стакане холодной воды и о том,чтобы сделать перевязку!..

Посидев еще немного, она решилась.

Поднялась со ступеней и пошла внутрь дома, казавшегосясовершенно пустым, как в фантастическом фильме, — словно обитатели только чтопокинули космическую станцию, и здесь все осталось, как было, хотя уже никогонет.

Летний теплый, вкусный ветер, который бывает только вавгусте, шевелил шторы, и пахло кругом хорошо.

И ни следа присутствия хозяина.

— Ау, — шепотом позвала Катя Самгина. — Ау, вы меняслышите?..

Никто не отозвался. Только шевелились тонкие шторы на окнах— там, где они были, — и теплый ветер гулял по просторным и чистым комнатам.

Катя походила еще немного, внезапно наткнулась нахолодильник и, поколебавшись, открыла его. Он был чист, как операционная, ипочти пуст, только батареями лежали бутылки.

Она посмотрела. Пиво и сок.

Немного подумав, она вытащила бутылку с соком, с некоторымусилием отвернула крышку и с наслаждением хлебнула прямо из горлышка. Холоднаявлага пролилась в ее измученное горло, и от удовольствия она даже всхлипнула.

Держа бутылку в руке и прихлебывая из нее, она пошла дальшеи бродила довольно долго, пока не вышла на какую-то другую террасу, где былопрохладно и на деревянных полах лежала плотная разноцветная тень от витражей,которыми были заделаны окна.

Здесь висел гамак, а в гамаке болтался оперуполномоченныйМаксим Вавилов.

Одна нога у него свешивалась до пола, и он время от временилениво ею отталкивался. Гамак плавно качался.

Катя Самгина обошла гамак и стала перед ним.

Оперуполномоченный не обращал на нее никакого внимания,молчал и качался, деревья шелестели, и все вокруг было сонным, летним, знойным.

Катя еще немного попила из бутылки.

— Хотите? Пока холодный.

Он приподнял веки, глянул и протянул руку.

— Давайте.

Она отдала ему бутылку, походила по террасе, потом неловковзобралась на широкий подоконник, выходивший в тенистый сад, и повозиласьнемного — устроилась сидеть.

Он попил и аккуратно поставил бутылку на пол.

— Спрашивайте, — предложил он и опять начал качаться. — Яотвечу.

Она подумала и взялась рукой за фигурный столбик.

— Вы кто?

— Милиционер, работаю в дежурной части. Обещают повысить иперевести в управление, потому что я работаю хорошо.

— Чей это дом?

— Мой.

— Вы его получили в качестве взятки за то, что приостановилидело о контрабанде наркотиков в особо крупных размерах?

Максим Вавилов открыл глаза:

— Вы что? Сдурели? Таких взяток никому не дают, разве чтогенеральному прокурору! Да и для него, по-моему, слишком!..

— Тогда почему…

— Потому что мой отец — очень богатый человек. И точка.

— Чем он занимается?

— Гостиничным бизнесом.

— Что это значит?

Максим Вавилов перестал качаться и посмотрел на Катю Самгинус удовольствием. Ему нравилось, как она ведет допрос.

— Это значит, что у него крупный гостиничный бизнес.

— Не-ет, — сказала Катя решительно. — Это не ответ! Он можетбыть владельцем казино, которое находится в гостинице, может быть начальникомохраны, а может быть владельцем. Кто ваш отец?

— Владелец. У него сеть гостиниц. То есть не у него одного,конечно, но он один из самых крупных акционеров сети «Ясон Ин». Очень известнаяв мире сеть.

— Я не слышала, — отрезала Катя Самгина.

— Все их отели входят в группу «Ведущие отели мира». Ну,например, «Англия» в Питере. Вы же наверняка знаете.

— Знаю, — мрачно заявила Катя. Ничего подобного она неожидала. «Англия», надо же! — Ковры, хрусталь, паркеты и все прочее. Такаянарочитая роскошь, немного побитая молью.