ответила она и погрузилась полностью в свой блокнот, который заполнялся новыми фразами, и был уже пятым по счёту с тех пор, как я работал с ней. Мне всегда было интересно, сколько же у неё всего таких полностью заполненных, но так и не спросил.

Наши дни. Детская площадка

Пока я мысленно погружался в прошлое, солнце уже скрылось за горизонтом и уступило место краскам ночи.

Металлические столбы, державшие качели, поржавели со временем и стали неприятно скрипеть от каждого нашего движения, но меня почему-то это даже успокаивало. Лео убрал руки в карманы кожаной куртки и слегка пожал плечами, от внезапно сорвавшегося ветра. Я поднялся на ноги и направился к выходу, но, не услышав следом шагов друга, обернулся. Он всё также сидел на своём месте и что-то рисовал на песке носком кроссовка.

— Ты не идёшь? — поинтересовался я.

— Доверяешь ли ты мне? — спросил он в ответ.

Эти несколько дней я только и делал, что думал о том, кому я могу довериться. И не находил лучшего варианта, чем друг, который знал меня с самого детства и принимал таким, какой я есть. И если вдруг я всё же ошибаюсь на его счёт, то буду злиться лишь на себя, поэтому посмотрев на него, с толикой надежды в голосе, произнёс:

— Не подведи меня.

Лео тут же воодушевился, и я отметил про себя его изменения, которые всегда происходили, когда что-то действительно имело для него значение. Спустя годы он не утратил присущего ему качества жизнерадостности и оптимизма. Имея возможность расположить к себе абсолютно любого человека за счёт своей искренности, он оставил в своём окружение всего пару человек, среди которых был и я, чему до сих пор не находил объяснения. А если спрашивал Лео, то тот отвечал всегда одной и той же фразой, тогда я решил ещё раз задать этот вопрос повзрослевшему другу:

— Почему ты всё-таки решил общаться со мной?

— Потому что ты — это ты, — ответил он.

— Ничего не изменилось, — сказал я, обнажая зубы в яркой улыбке, на которую был способен человек без эмоций (или уже частично без эмоций). — Давай поговорим в другом месте, становится холодно.

Лео кивнул головой, соглашаясь с моей идеей, но стоило нам сесть в машину, как его телефон яростно запел, оповещая о том, что ему стоит сейчас же ответить, что он и сделал:

— Старший инспектор Элизабет, — произнёс он, и я тут же напряг свой слух.

По ту сторону линии моя бывшая напарница что-то бурно рассказывала, как всегда и делала. Даже если она сокращала свои мысли до одного предложения, всё равно и эти пару слов были произнесены с особой интонацией и приобретали больший смысл, чем был в них заложен.

— Скоро буду, — закончил разговор Лео, и прежде, чем он успел мне что-либо мне объяснить, я выпалил:

— Я еду с тобой.

Сигнал в голове маякнул мне, что это может быть опасно, ведь директор Андерсон предупреждал меня несколько раз, чтобы я держался, как можно дальше от девушки. Но чем больше мне запрещали, тем больше я был уверен, что главная тайна и его слабость кроется именно в ней. Возможно, это было эгоистично с моей стороны, так рисковать, но в то же время, я дал себе обещание, что не позволю ей пострадать, чего бы мне это не стоило.

Лео проехал несколько кварталов и свернул по направлению к главной картинной галереи в городе. По дороге он успел мне коротко изложить произошедшее, точнее то, что услышал от Элизабет, полную же информацию мы могли получить, только пройдя на место преступления.

Здание было огорожено жёлтой лентой, в попытке сдержать самых любопытных. Среди разговоров, я ловил обрывки фраз, скорее всего очевидцев происшествия. Каждый наперебой старался рассказать свою версию, думая, что это сделает его каким-то особенным в глазах остальных. В такие моменты внутри меня зарождалось неизвестное чувство, как потом объяснила мне Элизабет, это было отвращение. Впервые, я ощутил его после раскрытия дела об убийстве шестнадцатилетней школьницы. Это было наше четвёртое по счёту общее расследование с тяжёлым исходом.

Около шести месяцев назад

Обветшалое здание старой библиотеки было перетянуто жёлтой лентой, а вокруг собрались те, кто даже и не ходил никогда этим путём, и, возможно, даже не знал о существование этой библиотеки. Но новости разлетелись быстро, и вот сотни любопытных глаз ждут зрелища, чтобы потом, за чашкой чая травить эту историю своим соседям и родственникам, приукрашая это всё вуалью таинственности. Через десять минут после нашего прибытия, мы услышали в толпе надрывный голос женщины:

— Моя девочка! Как это может быть правдой!??

Элизабет поспешила ей навстречу, чтобы успокоить, но никакие слова сейчас не могли помочь. Я же услышал разговор двух женщин в возрасте, которые и открыли во мне новое чувство.

— Представляешь, я как раз направлялась домой, как из окна выпала эта девица, — сказала она, изображая на лице нечто наподобие испуга.

— Молодёжь сейчас из-за всякой ерунды глупости совершают, и куда только родители смотрят, — вторила другая.

Они говорили так громко, что каждый мог отчётливо расслышать каждое слово. Я бросил взгляд в сторону напарницы, которая поддерживала за плечи рыдающую мать девушки, и в этот момент мы думали об одном и том же. Позже, когда, толпа зевак разошлась, а женщину забрали в участок для дачи показаний, я подошёл к напарнице, которая стояла, прислонившись к капоту полицейской машины, держа в руке стаканчик с дешёвым кофе.

— Что это было? — поинтересовался я.

— Ты о чём? — ответила она, сделав глоток уже остывшего напитка.

— Выражение твоего лица, когда ты услышала разговор.

— Ты об этом. Привыкай, чувство отвращения к таким личностям ты часто будешь видеть на моём лице.

Наше время. Картинная галерея

Не знаю, было ли сейчас моё выражение лица таким же, как у Элизабет тогда, но одно я знал точно, чувство отвращения снова пробиралось наружу, и чтобы подавить его, я надел перчатки, и вошёл следом за Лео в здание.

В большом зале было всего четверо: криминалист, который всегда работал с нами, директор галереи, Элизабет и мужчина, которого я видел впервые. Он что-то тихо, но эмоционально объяснял, при этом жестикулируя руками, и почему-то из-за этих действий показался мне знакомым.

— Приехал, — обратилась девушка к Лео, а уже потом заметила меня. — Что привело тебя сюда? Хотя, не важно, пойдёмте, я введу вас в курс дела. — Пап, это инспектор Мильтон, мы теперь работаем вместе, и он поможет во всём разобраться, — представила она моего друга тому самому