- В конце-то концов война есть война: мы или они! -продолжал майор. И в итоге это должны быть мы. Все козыри у нас.

Мистер Левендер вздрогнул и слабым голосом повторил:

- Мы не вложим меча в ножны до тех пор, пока...

- Пока не заберем в свои руки все, что можно. Не тот прав,кто силен, но силен тот, кто прав, мистер Левендер. Ха-ха!

В поле зрения мистера Левендера оказался бокал, и он всмятении осушил его. Когда он поднял глаза, он уже видел майора как бы втумане, но продолжал явственно различать свирепое добродушие в его голосе.

- Каждого немца надо интернировать, все их имуществоконфисковать, все экипажи их подводных лодок и цеппелинов перевешать, снемецкими пленными надо обращаться так, как они обращаются с нашими. Не даватьим пощады. Дотла разбомбить их города. Можно пощадить разве что женщин. Состальными церемониться нечего. Я бы перебил их, как кроликов. Они былипаразиты и есть паразиты.

Во время этой тирады в мистере Левендере произошло нечтостоль удивительное, что глаза его чуть не вылезли из орбит. Ему показалось,будто он сидит за обеденным столом с пруссаком, и стоило добродушному скрипумайорского голоса утихнуть, как мистер Левендер подпрыгнул на стуле ивыкрикнул:

- Смотрите, вот он, пруссак, в сапожищах! - И, забыв, что онобращается к отцу Авроры, он продолжал с поистине чудовищнойнепоследовательностью:

- Хотя вы и победили нашу страну, сэр, вы никогда неизгоните из моей груди чувство свободы и великодушие, которые и делают меняангличанином. Я ненавижу вас, ибо вы завоеватель вселенной, солдафон, топчущийсапожищами принципы гуманизма, враг рода человеческого, апостол насилия! Вызадули искры любви и дружбы и этим навеки ограбили весь мир. Пруссак!

Последние слова он выкрикнул с таким пылом, что стул, накраешке которого он сидел, опрокинулся, и мистер Левендер съехал под стол,отчего из поля его зрения исчезла воображаемая фигура в сером мундире иостроконечной немецкой каске.

- Вылезайте! - послышался голос, и в то же мгновениевзволнованная Блинк забралась под стол к хозяину.

- Никогда! - ответил мистер Левендер. - Бросьте меня втюрьму, пытайте, делайте, что хотите. Вы завоевали ее тело, но никогда незаставите меня признать, что сумели лишить Британию чести и втоптать в грязь еетончайшую культуру.

И, убежденный, что его сейчас вытащат и посадят в подземельена хлеб и воду, он изо всех сил вцепился в ножку стола, а Блинк, сосвойственной ей проницательностью понявшая, что с хозяином происходит что-тонеладное, начала вылизывать ему затылок. Так он просидел с полминуты, напрягаяслух, чтобы разобрать, о чем шепчутся наверху, и вдруг под столом появилосьчто-то блестящее - это была голова пруссака, присевшего, чтобы взглянуть нанего.

- Убирайся отсюда, лысый! - тотчас же выкрикнул мистерЛевендер. - Я не собираюсь идти на компромисс с врагом Справедливости иГуманизма.

- Прекрасно, мой дорогой сэр, - ответила голова. - Непозволите ли моей дочери поговорить с вами?

- Не кощунствуй, пруссак! - ответил мистер Левендер,отодвигаясь подальше и цепляясь уже не за ножку стола, а за нечто зыбкое,шелковое, что непременно ассоциировалось бы с Авророй, если бы не возбуждение.- У тебя нет дочери, ибо ни одна женщина не может быть дочерью того, чьененавистное присутствие отравляет нашу страну.

- Ну-ну, - сказал майор. - Как мы его оттуда вытащим?

Услыхав эти слова и решив, что они обращены к прусскойстраже, мистер Левендер прильнул к зыбкому и шелковистому, что тотчас же сталоизвиваться и уходить из рук; тогда он подпрыгнул на четвереньках, как кролик, иударился головой о лысину майора. Звук удара, проклятия майора, стоны мистераЛевендера, лай Блинк и хохот Авроры произвели такой шум, который, наверное, былслышен даже в Португалии. Напряженность возрастала до тех пор, пока мистерЛевендер не вылез из-под стола; тут он схватил нож, обернул левую рукусалфеткой и приготовился дать отпор германской армии.

- Черт побери, - сказал майор при виде этих приготовлений, -ах, черт меня побери!

Аврора, все время державшаяся за стену, чтобы не упасть,задыхаясь от смеха, подошла к майору и прошептала:

- Папа, уйди, предоставь его мне.

- Тебе?! - воскликнул майор. - Это же не безопасно!

- Совершенно безопасно, ты только возбуждаешь его. Уйди!

И, взяв отца за руку, она вывела его из комнаты. Закрыв заним дверь и прислонясь к ней, она ласково сказала:

- Дорогой дон Пиквихот, опасность миновала. Враг отбит, мы свами одни, и ничто уже нам не угрожает. Ха-ха-ха!

Ее голос рассеял странную галлюцинацию мистера Левендера.

- Что? - еле слышно выговорил он. - Почему? Кто? Где? Когда?

- Вы опять вздремнули. Давайте я провожу вас домой и уложу впостель.

И, отобрав у него нож и салфетку, она открыла стекляннуюдверь и вышла на лужайку. Мистер Левендер, сознание которого полностьювозвратилось к действительности, был готов следовать за нею куда угодно, и онвышел за нею, сопровождаемый Блинк и взглядами майора, который просунул головув приоткрытую дверь. К несчастью, храбрость заставила мистера Левендераоглянуться именно в этот момент, и, увидя голову врага, он закричал что быломочи:

- Он там! Он там! Архивраг рода человеческого! Позвольте мнепойти и умереть под его сапогом; пока я жив, он не будет властвовать над нами!- И ослепленный джентльмен, без сомнения, бросился бы на своего гостеприимногососеда, если бы Аврора не удержала его за штанину. Майор скрылся за дверью,волнение мистера Левендера утихло, и он позволил проводить себя домой, гдеАврора передала его на попечение миссис Петти и Джо, которые хлопотали вокругнего до тех пор, пока он не заснул с помощью сильной дозы снотворного.

Треволнения, испытанные мистером Левендером, привели к тому,что Джо Петти назвал "честным нокаутом", и нашему герою пришлосьпровести три дня без газет, в постели. Тем не менее он распорядился, чтобымиссис Петти ни в коем случае не рвала и не теряла газеты, но складывала ихстопкой в кабинете. Она так и поступала; хотя ее первой мыслью было каждое утрорастапливать печь на кухне всеми пятью, однако по здравом раздумий она пришла квыводу, что двадцать газет, прочитанных в один присест, произведут на негоболее усыпляющее действие, нежели только пять.

Итак, мистер Левендер провел эти три дня в полном уединении,подкармливая Блинк, глядя в потолок и беседуя с Джо. Мучительное сознание, чтоон опять не сумел воздержаться от спиртного, заставляло его смотреть на жизньглазами скорее ежемесячных, чем ежедневных изданий, и вести со своим шоферомдискуссии отчасти философического характера.