- Ну как вы там, сэр?

- Что касается моих ощущений, то это восхитительно, -ответил мистер Левендер, - ибо после первых мгновений, когда непривычностьдвижения причиняет некоторые неудобства, я быстро ощутил радость нашеговеликого полета. Устремляться к сферам, видеть землю похожей на шахматнуюдоску, ощущать под собою гибкое тело аэроплана, послушное каждому движениюотважного юного авиатора, наполниться ревом мотора, быть как вольный орел,знать, что от малейшей ошибки бесстрашного юного пилота мы разлетимся намиллион частиц, - значит пережить незабываемое, то, чего никогда... гм... незабыть.

- Да ну! - сказал молодой авиатор.

- Да, - продолжал мистер Левендер, который словно читал своюсобственную статью в завтрашней газете, - такие чувства должна испытыватьпокинувшая бренное тело душа по пути от земли к небу. Мы увидели на огромномрасстоянии под нами узкую ленту дороги, по которой ползли две черные точки, ипоняли, что это люди точно такие же, каких мы видели, покидая наше огромноеобщее обиталище, именуемое Землей.

- М-да, - сказал молодой авиатор, пока мистер Левендерпереводил дух, у вас это здорово выходит, сэр! Где это появится?

- Эти огромные волокнистые существа, известные под именемоблаков, продолжал мистер Левендер, не обращая внимания на вопрос, - казалось,ждали нашего прибытия в утреннем блеске своих величественных снегов, и мы,дышавшие разреженным воздухом, вдруг почувствовали, что не можем молчапролететь мимо них. - Мистер Левендер был так увлечен собственной элоквенцией,что действительно обратился к облакам с речью:

- О холодные призраки неба, ползущие по бескрайнейголубизне! Мы, смертные, слабые, но неустрашимые, великодушно приветствуем вас.Исполненные скромности и отваги, мы прибыли сюда, чтобы состязаться с вами и светрами Урана, и сейчас мы летим в лучезарных дорогах между вами, мы ныряем,кружимся, прячемся и парим на своих ласточкиных крыльях. Мы - малые, нонепобедимые Духи Д-з-з-з-земли!

Эти странные звуки, произнесенные мистером Левендером средипотока великолепной поэзии, настолько поразили его, что он не смог выговоритьболее ни слова.

- М-да, - сказал авиатор, в голосе его слышалась тревога. -Держитесь! - И они стали спускаться к земле еще быстрее, чем поднимались.

Они приземлились на том самом месте, с которого взлетели, иэто показалось чудом погруженному в размышления мистеру Левендеру. Несколькочеловек ожидало их, и когда они вылезли, раздался голос:

- Прошу прошения!

Это было сказано столь недружелюбно, что вся задумчивостьмистера Левендера сразу исчезла. У обратившегося к нему джентльмена были темныеусы и густая седая шевелюра; если бы не монокль и не лишние дюйма три роста,его положительно нельзя было бы отличить от мистера Левендера.

- Благодарю вас от души, - ответил наш герой.

- Не за что, - сказал джентльмен, - совсем наоборот. Чертпобери, кто вы такой?

- Общественный деятель, - сказал удивленный мистер Левендери честно добавил: - Впрочем, я не вполне уверен в этом.

- Итак, - сказал джентльмен, - вы взяли и украли мой полет.

- Но кто вы? - спросил мистер Левендер.

- Я? - проговорил джентльмен, явно не на шутку удивленныйтем, что его не узнают. - Я...

Но в эту секунду внимание мистера Левендера перескочило сджентльмена на Блинк, которая вдруг понеслась прочь, и, громко закричав"Моя собака", он сбросил с себя меха и кожу и со всех ног пустилсявдогонку, так и не узнав, кто был сердитый джентльмен, и не сказав, кто он сам.Блинк же, заподозрив, что ее опять могут поднять в воздух, устремилась кворотам аэродрома и прыгнула в открытую дверцу стоявшего там автомобиля, принявего за хозяйский. Мистер Левендер ворвался туда следом за ней; автомобилькачнуло на рессорах, отчего дремавший шофер проснулся, и, обернувшись к мистеруЛевендеру, спросил:

- Желаете назад, сэр?

- Да, - задыхаясь, ответил мистер Левендер, - в Лондон.

"Боюсь, что я нечаянно воспользовался полетом, которыйпредназначался для того выдающегося деятеля с моноклем, - размышлял мистерЛевендер на пути в Лондон. - Но ничего, зато испытанное очистило мой дух. Еслибы только знать, где можно повстречаться с этой Невидимой Силой - но, можетбыть, ее передвижения зарегистрированы в газетах?" - И, вытащив из карманаеще не прочитанные утренние газеты, он углубился в них. Он был поглощен чтениемдо тех пор, пока автомобиль не остановился и шофер не постучал по стеклу.Сопровождаемый Блинк, мистер Левендер вылез и стал рыться в карманах, чтобызаплатить шоферу, но тот вдруг воскликнул:

- Черт знает что! Не того привез!

И прежде чем мистер Левендер оправился от изумления, шоферразвернул машину и помчался назад, к аэродрому.

"Как вышло неловко! - подумал мистер Левендер,отличавшийся крайней щепетильностью в денежных делах. - Что же мне делатьтеперь?" И он осмотрелся. О чудо! Перед ним была редакция великой газеты,от которой его выдающийся коллега, вероятно, и ездил на аэродром и к которойего верный шофер по ошибке привез мистера Левендера.

Узрев в этом перст провидения, мистер Левендер вошел вздание. Читатели, внимательно следившие за деятельностью мистера Левендера,легко догадаются, что все принимали его за человека крайне известного, и неудивительно, что ему тотчас сообщили, что нужное ему Высокое Лицо только чтоотправилось на открытие госпиталя в Брайтон и что его еще можно нагнать навокзале Виктория.

С учащенно бьющимся сердцем он пустился в погоню на такси и,прибыв на вокзал, купил билеты для себя и Блинк и осведомился о брайтонскомпоезде.

- Спешите! - сказал ему кассир. Мистер Левендер побежалвдоль поезда, заглядывая в окна вагонов в поисках нужного ему Лица. Раздалсясвисток; мистер Левендер был в отчаянии, но вдруг на глаза ему попаласьтабличка с надписью "Занято" на купе первого класса. Заглянув в окно,он увидел там одного пассажира, без сомнения, высокопоставленного, которыйсидел среди множества газет и курил сигару. Ни секунды не колеблясь, мистерЛевендер рванул дверцу и вслед за Блинк ворвался в купе.

- Здесь занято, сэр, - проговорило Высокое Лицо, но поездуже тронулся.

- Я знаю, - сказал мистер Левендер, опустившись на диваннапротив, - и только неотложность моего дела заставляет меня нарушить вашесвященное уединение, ибо, верьте мне, сэр, я обладаю если не привычками, то покрайней мере инстинктами джентльмена.