– Стань на подоконник (этаж десятый), – встал. Окно выходило в закрытый, охраняемый двор. За окном – тишина, и только пение птиц. Секретность, мать её ети!

– Стоять смирно, – Игнат стоял спиной к улице. Пятки его свисали с узкого отлива окна. Полковник повернулся к Кривых:

– Дальше?

– Если он, – Пётр Миронович указал пальцем на Коржа, – не скалолаз, то впечатляет… Но ничего не доказывает. Привести можно кого угодно.

– Но, в таком случае, – Саша был спокоен, – зачем я вам понадобился, если не верите? И откуда вообще информация о моих возможностях? – обернулся к Игнату: —Слезай, приехали, – тот послушно спрыгнул на пол и вышел из кабинета. Его никто не задержал. Плотно закрыв дверь, Игнат сел в кресло, стоящее в уютной приёмной. Чему-то улыбнулся и, откинувшись – закрыл глаза. Секретарь Серафима Илларионовна продолжала что-то печатать.

В кабинете диалог продолжился:

– Информация от Романа, – улыбаясь, ответил Пётр Миронович. – Понадобились вы мне для прикрытия своей задницы перед руководством. Проект денежный, а результатов недостаточно… Я достаточно откровенен? – Кривых снял с лица улыбку и строго посмотрел на Полковника. Продолжил строго:

– А вот вам, уважаемый Александр Оттович, зачем нужно в наш проект, я пока не знаю. Да, вначале я поверил Зюлькинду. В его рассказ про феноменального соседа. Но, ознакомившись с вашим личным делом – выбросил из головы случайное совпадение. На кого работаете? Только быстро. Понимаете, надеюсь, что проект особый. Контроль – не шуточный. Церемоний не будет.

Полковник наклонил голову, хмыкнул, как-то уж очень нервно, но, тут же собравшись, ответил спокойно и сдержанно:

– Да… да, вы правы. Мне нужно в проект. Я ни на кого не работаю. Элементарно – заработать. Романа подбил на сделку с совестью. Он – ни при чём. Абсолютно бесплатно… за идею.

– Какая же здесь идея? – Кривых присел на стул, около своего стола, сбоку. – Идея – в чём?

– Он действительно верит в справедливость. В то, что зло наказуемо, добро – побеждает, альтруизм – существует… и вообще, в счастливый конец. Поколение «Хэппи энда»…

– Ну да… ну да… – Пётр Миронович иронично улыбнулся, явно показывая недоверие к словам Полковника.

– Поколение, выросшее на американских фильмах. Верят в счастливый конец… Наверное, поэтому им удаётся побеждать? Американцам…

– Интересная теория, – Пётр Миронович указал на кресло в углу кабинета, приглашая Полковника к беседе. Тот сел, расстегнул ворот рубахи и, хлопнув огромными лапами по коленям – засмеялся:

– Надо же – теряю хватку и чутьё. Не разглядел хищника… – улыбнулся Полковник.

– Хищник – конечно – я? Лестно. Признаюсь – польщён, – Кривых не разделял радости Саши. Он был серьёзен и строг. Продолжил по-деловому, без красочных изысков и витиеватых оборотов:

– ГРУ – хорошая школа. Если действительно ваш интерес – деньги – замечательно, можно поработать. Люди нужны. Тем более с вашим послужным… Но, если… даже не хочу говорить. Роман – пешка, как вы понимаете. Планов не знает. Видит надводную часть айсберга. А за проектом – большое дело. От вас требуется – откровенность. Правдивость. Да, правда и только – правда в отношениях со мной. Конечно – добросовестное выполнение обязанностей и, извините – личная преданность.

– Ну, правду полностью гарантировать не могу. Как, впрочем, никто. Знать всё, что действительно думает ваш подчинённый, или начальник… Да даже – друг, не желал бы ни один нормальный индивидуум. А уж правду о себе – расскажет только идиот! Всё остальное – за хорошие деньги – пожалуйста.

– Вы считаете, что говорить правду человеку, с которым делаешь серьёзную работу, – глупо?

Саша вспомнил свой разговор на подобную тему с Любой, и ему стало весело. Какие разные по сути люди, а вопросы интересуют всех одни и те же. Тогда, в споре с Любой – они нашли точки соприкосновения, признав, что правда – зло. И теперь Полковник был рад выдать давние размышления собеседнику. Людям нравится неординарность в мышлении. Особенно если она преподносится как экспромт…

– А вы считаете – разумно? – съязвил Полковник. – Ха! И ещё раз – ха! Не притворяйтесь правдолюбом. Ну, помилуйте – не вам говорить. Кто говорит о правде – либо априори лжёт, либо прохвост, либо дурак. От него больше вреда, чем пользы. Допустим, захотелось мне один день… Всего лишь день! Да нет, даже один час – быть правдивым. Представьте. Выхожу из дома и у подъезда сразу же говорю сидящим старухам, вместо – «Здравствуйте, милые дамы» – «Суки вы трепливые! Сидите весь день и людей обсираете!» Дальше подхожу к машине и припарковавшейся скверно соседке – выкладываю правду про её мужа-блядуна, сына – кокаинщика, дочь – проститутку, и её саму – кривоногую, молодящуюся дуру!

Потом, приехав на службу, отвечая на дежурный вопрос коллеги: «Как дела?», вместо привычного: «Спасибо, ничего», рассказываю о своих делах правдиво: «Запор, – говорю, – с утра замучил. Ночью твою жену представлял, как я её трахаю. Начальника хочу грохнуть…» И далее – по списку. Иду дальше и что вижу? Сослуживца, который мило улыбается мне уже пять лет и тоже всё про дела спрашивает, а за спиной – рвёт зад на моё место. Я – ему правду: «Ты, карьерист долбаный, какого чёрта про дела мои спрашиваешь? Тебе есть дело до них? Ты знаешь, что под тебя копают, а твой друг – стучит? Не знаешь? Ну, тогда слушай правду!» И рассказываю ему, что он рогоносец. Причём рога ему наставляет собственный брат. Что над ним весь отдел смеётся, и кличка у него Козёл. Скажу правду про его бабскую фигуру, про вонь из рта… И он мне скажет спасибо? Нет. Он подумает, что я сошёл с ума. Дальше, я расскажу правду начальнику, как его ненавидит весь коллектив, в том числе и я. Он тоже не обидится, нет. Тоже решит, что я – того! Можно осчастливить правдой жену, выложив ей все свои похождения. К счастью – я не женат… Но предположить можно… О! Она будет очень благодарна за правду! А представьте, на минуту, сколько женщин получит правдивый ответ на дурацкий вопрос: «Как вы думаете, сколько мне лет?» Они же повесятся. Или президенту начнут докладывать правду о положении в стране! Причём любому и любой страны! Когда спорщики, в каком-нибудь телешоу, призывают говорить правду – я смеюсь. Так и хочется сказать: «Заткнись, идиот! Что ты расскажешь? Как спишь с тёщей, берёшь взятки, продаёшь должности, мечтаешь свалить со страны, мочишься по ночам и боишься кошек? Это ты призываешь рассказать?» Да самые страшные дураки – правдивые люди! Заметьте – правдивые, а не честные.

– А что, есть разница? – хмыкнул Кривых.

– Огромная! Правдивые люди – ходячее недоразумение, портящее настроение всем окружающим. Закричать: «А король-то – голый!» может только независимый ни от кого ребёнок. Но и он зависит от мамкиной титьки, которая его кормит. А если королю не понравится, то он отнимет мамку вместе с титькой. Но вот честные люди, это те, которые рассуждают с позиции допустимости определённой доли откровенности. Откровенности, которая не унижает, но даёт определённое направление мысли. Даёт тонкий намёк на неловкость ситуации, некорректность высказывания со стороны собеседника. При этом, не обижая его, то есть, действуя в рамках существующих норм достоинства и чести. А отсюда и честности. Правда и честность – отнюдь не близнецы. Правда – убийственна для общества. Честность – спасение его, – Полковник поднялся, застегнул пиджак. Принял строевую стойку и, улыбнувшись, отрапортовал: