внешность, расфуфыриться, изменить линзами цвет глаз и дело в шляпе. В обычном виде, в моих любимых джинсах, панамке, без линз и с натуральным цветом волос на улице меня никто не признает. Выходит, можно, но не постоянно. Волосы не будешь перекрашивать по два раза на дню. Брать изредка самые выгодные контракты — вот мой путь бусидо, хи-хи.

Хотя кто там их знает, этих рекламщиков? Может, моя внешность их не привлечёт. Ну и что? Сами будут виноваты.

— Можешь сесть, — не забывает обо мне позаботиться Юри, пододвигает стул, — фигурку набросала, теперь лицо.

Только когда усаживаюсь, понимаю, как застоялась за четверть часа. Понимаю теперь, почему женщин так часто лёжа рисуют. Не выстоишь неподвижно несколько часов. А поваляться, терпимо.

Напоследок Юри расстреливает меня смартфоном, снимая с разных ракурсов. Смотрю на часы. Ого! Почти шесть часов вечера. Скоро аппа подъедет. И другие официальные лица.

— Ты так увлеклась, Юри-ян, что даже продолжение книги спросить забыла…

Юри отмахивается, так торопится, а я впадаю в изумление. Её так затягивает творческий процесс? Какая же она молодец!

Только и успеваю отдать ей флешку, как в дверь стучат. Старшая сестра Юри — ШинХё.

— Пойдём, Лалиса, все приехали, — бросает любопытный взгляд на сосредоточенную мордашку Юри, но ничего не спрашивает.

Кабинет господина Сон.

Замедляем шаг, ШинХё открывает двери, заглядывает внутрь.

— Лалиса здесь, аппа, — и уже мне: — Входи.

Войти, так войти. Вхожу в просторный кабинет, окидываю взглядом присутствующих. За главным столом — господин Сон, папин президент. ДжеУк — слева на диванчике, один. Справа та самая ГаМи, которую меньше всего хочу видеть. С каким-то мужчиной, судя по сходству лиц отцом, оба сидят в соседних креслах. Перед ними столик.

— Лалиса? — папочка разглядывает меня с огромным недоумением.

— Аньён, аппа, — вздыхаю, придётся кланяться, справкой не будешь козырять, так что поехали: — Саджанним, господа…

У саджаннима Сона и гостя мужчины слегка стекленеют глаза, ГаМи ощутимо зеленеет лицом. Бинго! Этих тоже можно записывать в трофеи.

— Дочка, — вроде как с осуждением говорит опомнившийся первым ДжеУк, — я тебя не сразу узнал.

— Женщины любят менять свой имидж, аппа. Я тоже решила поэкспериментировать.

— Лалиса-ян, меня и своего отца ты знаешь, — с трудом рвёт паузу господин Сон. — Это господин Кан с дочерью ГаМи. Но сначала, давайте расположимся более удобно, — предлагает господин Сон, почти со звуком отрывая взгляд от моих коленок. Жестить я не стала, колготки всего лишь бежевые. Юбка только на десять сантиметров выше колен. Вот для своих ребят, чтобы натренировать им толстокожесть, что-нибудь эдакое нацеплю. Какую-нибудь сеточку.

Господин Сон тем временем формирует диспозицию с помощью вызванного слуги. Мы с ДжеУком садимся в переставленные кресла по другую сторону столика напротив гостей. Господин Сон занимает место с торца. У него сегодня что-то вроде роли третейского судьи.

— Во-первых, мы хотим извиниться, — говорит господин Кан и слегка кланяется, — за поведение ГаМи от имени всей семьи. Опять-таки от имени всей семьи готовы на любую компенсацию за понесённый моральный ущерб. В рамках разумного, разумеется.

— Что скажешь, ДжеУк? — господин Сон глядит на отца. Насколько могу судить, без нажима. ДжеУк смотрит на меня.

— Что скажешь, дочка?

— Во-первых, вынуждена предупредить, что моё поведение может показаться хамским, но тому есть причины. Чисто медицинские. Дело в том, что недавно перенесла сотрясение мозга, и врач запретил мне быстрые и размашистые движения головой. Иначе говоря, кланяться, как положено во многих ситуациях, мне нельзя. Прошу учесть это в дальнейшем разговоре.

— Подтверждаю, — важно заявляет господин Сон, — я тоже в курсе. Как прошло лечение, Лалиса-ян?

— Оно не совсем прошло, саджанним. В субботу мне проведут небольшую косметическую процедуру, и надеюсь, снимут ограничения на движения.

— Предложение господина Кана прокомментирую так. Во-первых, господин Кан, вопрос не денежный. Наша семья не чеболи, но мы далеко не нищие и нам нет необходимости бросаться на каждую предложенную вону. Повторяю, вопрос отнюдь не денежный, поэтому никаких компенсаций мне не нужно.

— Что во-вторых? — улавливает тонкость господин Сон.

— Во-вторых, извинений мне тоже не нужно.

Чувствую, что ДжеУк слегка ёрзает, но лицо держит и ладно.

— Ты не хочешь принимать извинения, Лалиса-ян? — Уточняет господин Сон. Мельком замечаю, как мрачнеет ГаМи.

— Не хочу принимать извинения, — соглашаюсь и уточняю: — Не принимать их тоже не хочу. А хочу быть от всего этого подальше. Администрация школы Сонхва отнеслась с уважением к моему отказу принимать участие в любых спортивных соревнованиях вне школы. ГаМи учится не в Сонхва. Так что больше мы нигде пересекаться не будем. От медалей я отказалась официально. Пусть так и будет. Меня всё устраивает. Если ГаМи нравятся игры в таком стиле, который она мне продемонстрировала, — мужчина кидает при этих словах жёсткий взгляд на сжавшуюся ГаМи, — пусть она в них играет, где хочет. Главное, чтобы меня при этом не было.

— Ты всё ясно изложила, Лалиса-ян, — господин Сон отыгрывает свою роль на отлично. — ДжеУк, ты не хотел бы что-то добавить или ты с чем-то не согласен.

— Г-р-х-х-м! — ДжеУк прочищает горло. — Позицию своей дочери поддерживаю, но хотелось бы услышать мнение господина Кана.

— Господин Кан, каким способом вы хотели бы разрешить эту ситуацию?

— Мы хотели предложить Лалисе-ян публичные извинения от ГаМи. В присутствии журналистов. Но если Лалиса отказывается, тогда я не знаю, что делать. Может, вы господин Ким, сможете повлиять на свою дочь?

— Я не буду её ни к чему принуждать, — заявляет ДжеУк. Поворачиваюсь к нему и улыбаюсь: обожаю тебя, папочка!

— Выходит, наша встреча заканчивается ничем? — господин Кан явно разочарован. Зато ГаМи оживает. Понимаю её прекрасно. Избавляю девушку от публичного унижения.

— Полагаю, вы преувеличиваете свои проблемы, господин Кан. Журналисты пошумят, да и переключаться на что-то другое. Со временем забудется.

— Если бы ещё ты, Лалиса-ян, не возбуждала этих журналистов… — бурчит мужчина. Держу покер-фейс, уже вполне привычно.

— Что вы имеете в виду, господин Кан? — интересуется наш гостеприимный хозяин ЧжунКи-сии.

— АсНабен это она, — кивает на меня мужчина.

Держу покер-фейс, жду дальнейшего. Готова и к такому. Никогда нельзя рассчитывать на то, что тайное всегда будет в тайне. Надеяться можно, рассчитывать не надо.

Скучаю, пока господин Кан рассказывает про ту статью. Господин Сон ненадолго садится за компьютер. Находит, читает, хмыкает. Я думаю о своём.

— Это действительно ты, Лалиса-ян? — господину Сону любопытно, и судя по его лицу, он меня не осуждает. Пожимаю плечами.

— Какое это имеет значение? Это мог быть любой человек, заинтересовавшийся тем делом. Теоретически могла быть и я. И что? Тон статьи издевательский, — кстати, по отношению ко мне тоже, —