Он нашел для нее маленькую меблированную квартирку на Парк-авеню, чтобы она смогла освоиться и начать работать, прежде чем они начнут строить планы. Ей уже назначили собеседование в «Вог» и нескольких модельных агентствах, которые хотели подписать с ней контракт. В июне у нее было две фотосессии в «Вог» и одна в «Харперс базар».

Гаэль взволнованно рассказывала Роберту обо всем по пути в город. Теперь она была уверена, что приняла верное решение. Открылась новая страница ее жизни, и, слава богу, у нее хватило мужества воспользоваться моментом. Впервые у нее будет своя квартира, без подруг, и это в двадцать один год, когда вся жизнь впереди и кажется, что ты владеешь миром.

Бартлет не спешил с предложением, давая Гаэль возможность освоиться на новом месте, привыкнуть к иному ритму жизни, успокоиться. После трех совершенно сумасшедших по занятости недель они смогли наконец вырваться в его пляжный домик в Саутгемптоне в канун Дня поминовения павших в битвах. Обедали на веранде с видом на океан, смеялись, болтали, и Гаэль казалась совершенно счастливой. Роберт решил, что настал решающий момент, улыбнулся и опустился перед ней на одно колено:

— Гаэль де Барбе, я знаю, мне сложно тягаться со столь популярной личностью, которую ждет блестящая карьера, но все-таки спрошу: не окажешь ли мне честь стать моей женой?

В ее глазах стояли слезы. Этот момент был самым главным в ее жизни, его она ждала. Как бы ни была для нее важна карьера, больше всего на свете она хотела стать женой этого необыкновенного мужчины, навсегда связать с ним жизнь.

— Я… стану… да…

Роберт поднялся, поцеловал невесту и надел ей на палец кольцо с бриллиантом.

Гаэль все еще не верила в происходящее. От ужасов войны и сердечной боли, от потери всех, кого любила, она пришла к этому мужчине, который мечтал защищать ее от опасностей и хотел видеть своей женой. Она никак не могла понять, за какие заслуги ей дано такое счастье и почему ничего подобного не произошло с Ребеккой. Видно, так распорядилась судьба — поэтому она здесь и по новой дороге пойдет вместе с Робертом.

Весь уик-энд они посвятили друг другу и обсуждению дальнейших планов. Поскольку у нее не было ни родных, ни друзей в Нью-Йорке, было решено не устраивать пышную свадьбу, а медовый месяц провести в старом фамильном доме Бартлетов на Палм-Бич. Роберт происходил из старого аристократического рода, и дом принадлежал деду с бабкой и много значил для него. С домом были связаны воспоминания о счастливом детстве, которые он хотел разделить с Гаэль.

Они решили пожениться в уик-энд, 4 июля, а до этого еще многое предстояло сделать.

— Роберт, если хочешь, я готова бросить работу, — вполне серьезно сказала Гаэль.

Ей очень нравилось то, чем она занималась, но ради него она готова принести эту жертву. На первом месте он, муж, не карьера. Во многих отношениях она так и осталась старомодной.

— Все зависит только от тебя, — сказал он беспечно. — Почему бы не поработать еще немного? Это же так интересно! Сможешь уйти, когда захочешь.

Роберт знал, как важно для нее получить его благословение и как она любит свою работу. Гаэль с облегчением кивнула.

Новости о помолвке уже через неделю распространились по городу, и пресса словно обезумела. Закоренелый холостяк наконец-то попал в сети брака. Самая завидная партия в Нью-Йорке!

Роберт и Гаэль мгновенно стали фаворитами светского общества, в их честь устраивались вечеринки. «Вог» вызвался из лучших коллекций выбрать ей подвенечное платье и организовать свадебную фотосессию, но жених и невеста с благодарностью отклонили предложение и объявили о своем решении устроить крайне скромную свадьбу, без помпы.

Роберт устроил коктейль-пати, чтобы познакомить Гаэль со своими ближайшими друзьями, и они ей очень понравились. На свадьбу были приглашены только самые-самые, человек двадцать, не больше.

В Париже тоже узнали о предстоящей свадьбе, и девушки, с которыми она работала у Лелонга, прислали им поздравления. Она получила также телеграммы от мсье Диора и мадам Сесиль с пожеланием счастья и удачи.

Гаэль ни на день не оставляла работу, накануне свадьбы снималась для журнала. Роберт пригласил для проведения церемонии судью в свой пентхаус на Пятой авеню, и на террасе с видом на Центральный парк их брак был зарегистрирован. Потом был небольшой прием, после которого молодожены собирались отправиться в свадебное путешествие на Палм-Бич.

Их совместная жизнь напоминала водоворот, работа отнимала все время. Великий день настал и прошел, и не успела Гаэль оглянуться, как они уже сидели в самолете, летевшем в Майами. Наконец-то она стала миссис Бартлет!

Все прошло чудесно, именно так, как они хотели. От нее словно исходило сияние, и Роберт клялся, что стал самым счастливым в мире человеком. Они даже не думали о том, что между ними разница в двадцать восемь лет, о том, что она, сама того не желая, стала женой одного из самых богатых мужчин Нью-Йорка, к тому же обожавшего ее. Судьба наконец смилостивилась над ней и одарила за всю перенесенную боль и несчастья. Тяжелые годы войны и потерь мало-помалу меркли в ее памяти.

Когда они прибыли на Палм-Бич, Гаэль была потрясена видом его дома, скорее замка, не уступавшего по размерам их поместью в окрестностях Лиона. В отличие от ее дома этот обслуживала целая армия горничных, кухарок, другого персонала, готовых исполнить любое желание хозяев.

Это был великолепный медовый месяц! Они купались, наслаждались восхитительной кухней, любили друг друга.

Поскольку в августе в мире моды наступает затишье, молодожены вернулись в Нью-Йорк и отправились в Саутгемптон, в пляжный домик, где встречались с друзьями и принимали гостей.

Отпраздновав День труда[3], они вернулись в город и после двух месяцев ничегонеделания вновь погрузились в работу. Роберт пропадал в офисе, а Гаэль отказалась от меблированной квартиры за три дня до свадьбы.

В середине сентября пришла телеграмма от Луи Мартена, фермера, в которой сообщалось, что он получил предложение от одного парижского банкира, пожелавшего приобрести поместье и прилегающие к нему земли. Сумма была жалкой, учитывая историческую ценность здания, но ей хотелось поскорее избавиться от всего. В ответной телеграмме Гаэль сообщила, что согласна, и добавила, что брать из дома ничего не намерена и с мебелью, семейными портретами, столовым серебром, другими предметами быта он может распорядиться по своему усмотрению.

— Уверена, что поступаешь правильно? — спросил Роберт, когда она рассказала о предложении.

Сумма ничтожная, и он опасался, что позже, когда ее раны немного заживут, Гель пожалеет об этом. Но она твердо ответила, что больше никогда не появится там. Теперь ее дом здесь, в Штатах. Содержать поместье она не видела смысла, хотя муж и предложил нанять толкового управляющего.

Сделка была завершена очень быстро, и Гаэль с облегчением узнала, что деньги переведены на ее счет в банк в Нью-Йорке. Никаких сожалений относительно продажи поместья она не испытывала.