– Господа солдаты, не могли бы вы принести еще чего-нибудь вкусненького? А то две недели ничего приличного не ела.

Без лишних слов один из мужчин взял поднос и пошел с ним довольно далеко, но куда именно, мне так и не удалось увидеть.

– Ой, я совсем забыла: мне еще чая хочется. Не смогли бы вы мне его принести?

– Нет, Мисс Бэррон, нам не велели оставлять вас без присмотра.

– Ладно. Тогда мне срочно надо в уборную. На корабле, я надеюсь, такая имеется?

– Да, конечно, я вас провожу.

– Может быть, еще и со мной внутрь пойдете?

– Нет, такого приказа мы не получали.

– Вот и отлично. Вообще-то меня не предупреждали, что я под арестом и круглосуточным наблюдением.

Оставив без внимания мою последнюю реплику, солдат проводил меня до уборной, где было очень примитивно все, кроме небольшого окна, через которое еле-еле проникал солнечный свет. Открыв его, я попыталась вылезти наружу, чтобы найти то злосчастное место, где держат Сэма. Однако в такое маленькое отверстие пролез бы только пятилетний ребенок. Поэтому, слегка разочаровавшись, я вернулась в каюту, где мне ничего не оставалось, как есть добавку, принесенную в мое отсутствие. За последующие полчаса я пересмотрела все вещи, перелистала все книги, находившиеся в шкафу и сундуке, а потом вышла в коридор.

– Господа солдаты, не подскажете, где мне найти капитана и почему мы стоим на якоре уже так много времени?

– Капитан занят, просил не беспокоить и на ваши вопросы не отвечать.

– Это почему же?

– Приказы не обсуждаются.

– Ну ладно, – сказала я и резко побежала в ту сторону, куда увели Сэма. Солдаты, не ожидая подобной реакции, даже не сразу среагировали, но сообразив, бросились за мной сломя голову. На требование остановиться я не обратила никакого внимания, но, по сути, погоня была недолгой, потому что вскоре я забежала в первую попавшуюся каюту и закрылась. Прибежавшие солдаты, подергав за дверную ручку, начали меня уговаривать выйти, но я лишь упиралась и требовала увидеть капитана. Спустя минут десять я уже открыла дверь стоявшему за ней мистеру Хартинсону, который был очень недоволен происходящим.

– Мисс Бэррон, объяснитесь немедленно!

– Мне надо было с вами поговорить, а эти истуканы не хотели меня к вам сопроводить.

– И правильно! Я сейчас весьма занят, так что мне не до глупой болтовни!

– Извините, конечно, но вам не кажется, что вы со мной плохо и невоспитанно обращаетесь?!

– Не забывайте, что в данный момент вы на моем корабле и правила здесь тоже мои. А вам стоило быть мне более благодарным за ваше своевременное спасение!

– Тем не менее, раз вы уже пришли, не выделили бы вы мне немного своего драгоценного времени, дабы я рассказала вам о своих просьбах? – сквозь зубы и с небольшой вычурностью произнесла я.

– Излагайте.

– Во-первых, мне не нравится, что за мной ходят как за преступницей, во-вторых, мне не нравится, что мы слишком долго стоим на якоре, а в-третьих, мне весьма интересно знать, как чувствует себя пленник.

– Если это все, то поясню. Во-первых, охрана к вам приставлена ради вашего же блага, мало ли что может произойти, но если вам не нравится, то от данной обязанности я их могу освободить.

– Пусть они делают то, что я им скажу сделать. Но обещаю, что ни о чем противозаконном я их просить не буду.

– Договорились. Во-вторых, через полчаса мы снимемся с якоря, и вы, наконец-то увидите родных, а пока мне еще чуть-чуть надо пообщаться с вашим другом.

– Позвольте, но он мне не друг.

– Да? Только недавно вы утверждали об обратном.

– Рассудив логически, я сделала вывод, что если бы он не ограбил мой корабль, то меня не пришлось бы и спасать. Поэтому мне и хотелось бы на него посмотреть, но уже совсем другими глазами.

– Такие рассуждения не могут меня не радовать! Ладно, сейчас можете пойти со мной и посмотреть на мистера Линка.

От волнения, что я наконец-то увижу Сэма, мое сердце забилось чаще, а по лицу мельком проскочила радость, но к счастью, никто этого не заметил. Мимолетная радость сменилась страхом: уж слишком я боялась увидеть то, что так красочно себе представляла. Когда мы вышли из каюты, я пошла за капитаном, а двое солдат зачем-то пошли за мной. Мистер Хартинсон шел очень медленно и степенно, что весьма меня раздражало, но внешне мое нервозное состояние никак не проявилось. Расстояние, что нам пришлось пройти, было небольшим, однако таким темпом, казалось, мы шли целую вечность. Но вот и место назначения, заветная дверь, разделяющая нас с Сэмом. Капитан, как полагает этикет, открыл дверь и впустил меня первой, после чего зашел сам и прошел вперед по небольшому темному коридору, вдоль которого по обе стороны располагались шесть зарешеченных камер. По левую сторону, в последней «клетке» сидел Сэм. Когда я его увидела, то вздохнула с облегчением: он был полностью цел, жив и здоров. При виде меня Линк поднялся и подошел к решетке, в его еще недавно потухших глазах появилась искра радости и надежды, от которой у меня перехватило дыхание, а сердце мучительно больно сжалось. Сэм напоминал мне загнанного в ловушку зверя, который не может сказать словами, но передает через пронзительный взгляд просьбу о помощи. А я, стоя рядом, не знаю, чем помочь, ведь даже что-либо нежное и подбадривающее мне говорить было противопоказано, дабы не вызвать подозрения.

– Ну что, мисс Бэррон, посмотрели на пирата другими, более мудрыми глазами?

– Да, конечно. А можно мне с ним поговорить? Наедине?

– Зачем?

Увидев тень сомнений и удивление на лице Хартинсона, я взяла его под руку и отвела в сторону, чтобы нагло врать, смотря ему прямо в глаза:

– Мне хочется услышать от него извинения за свое поведение, а наедине в нем, может быть, проснется что-то человеческое. Ну, знаете, женские чары, уловки. Может быть, я даже про пиратский корабль смогу что-нибудь узнать.

– Если так, то попробуйте. Даю вам не больше пяти с половиной минут.

– А почему с половиной?

– Ровно половину минуты я буду идти до двери, а сейчас время пошло.

И с гордым видом, придерживая золотые часы в левой руке, Хартинсон наконец-таки оставил нас одних. Как только дверь закрылась, я бросилась к решетке, пытаясь хоть слегка обнять Сэма, но пруты были слишком близко друг к другу расположены, что не давало возможности даже его поцеловать.

– О боже, Мэри, как я рад тебя видеть, а то этот старый, из ума выживший капитан меня уже замучил своими